Крестьяне, бонзы и бомбы

— Во всяком случае, вы стояли у памятника героям. У голого мужика. Потом вы подошли поближе?

— Подошел, господин председатель.

— А зачем? Ведь когда видишь, что дерутся, лучше отойти подальше. Или вы хотели помочь своим?

— Да нет же, господин председатель. Нет. Просто хотел узнать, в чем дело. А на дороге народ стоял, не видать было.

— Ну и близко вы подошли? На десять метров, на пять, на три?

— Нет, не так близко, господин председатель. Думаю, метров с десять было.

— И как же дрались сотрудники полиции? Они…

— Зверски, господин председатель, просто зверски.

— Я хотел спросить: они стояли к вам лицом — или спиной?

Помедлив, Банц отвечает: — Одни так, другие эдак.

— Но ведь колонна демонстрантов была головой к вам. Вы же подошли с другой стороны. Значит, сотрудники полиции должны были, собственно говоря, стоять к вам спиной?

— Большинство так и стояли.

— Но не все?

— Не все, господин председатель.

Минутная пауза. Председатель суда задумался.

— Вы стояли один, господин Банц, или вместе с другими?

— Один, господин председатель, как есть один.

— А совсем близко, рядом с вами, стоял кто-нибудь?

— Навряд ли, господин председатель. Совсем уж близко — нет.

— Почему же тогда полицейский пошел именно к вам, если демонстранты стояли на другой стороне?

— Не могу знать, господин председатель, почему он пошел прямо ко мне.

— Так, этого вы не знаете… Вы сказали прежде, господин Банц, что полицейский крикнул вам: «Разойдись, собаки!» Почему же он сказал «собаки»?

— Не могу знать, господин председатель, отчего он считает нас собаками…

— Нет, я имею в виду, что вы стояли один. Почему же он сказал, обращаясь к вам одному, «собаки»? Он сказал бы «собака».

— Не могу знать, господин председатель, отчего он сказал так. Но сказал, и все тут.

Председатель снова задумывается.

— А как выглядел сотрудник полиции, который крикнул вам это? — спрашивает он затем.

Банц вспоминает: — Такой невысокий. Худой, малорослый. В общем… хиловатый.

— Но вы смогли бы его узнать?

— Так разве наперед скажешь, господин председатель. Теперь с памятью у меня плохо стало.

Подумав, председатель возвращается к своему месту, за судейский стол, и что-то говорит асессору Бирла. Тот выходит из зала.

Банц с беспокойством смотрит ему вслед.

— У вас, кажется, была тогда с собой палка, господин Банц? — спрашивает председатель.

— Да, палка была.

— А вы не угрожали ею?

— Как можно, господин председатель!

— Ну, может быть, покрепче ухватили ее? Ведь вы наверняка были сильно взволнованы…

Двери распахиваются, и в зал, ведомые асессором Бирла, входят человек двадцать полицейских. Возле судейского стола они выстраиваются в две шеренги.

— Я намерен, — заявляет председатель, — поскорее внести ясность в дело Банца, оно еще весьма неясно для меня, но важно для характеристики действий полиции. Вот это сотрудники альтхольмской полиции, которых пригласили сегодня в качестве свидетелей. Если господин Банц не обнаружит среди них обидчика, то назавтра мы пригласим остальных… Служитель, включите свет.

Гимнастический зал словно озаряется солнцем. С побелевшим лицом, опираясь на палку, Банц стоит перед двумя рядами полицейских. В какую-то секунду он бросает быстрый взгляд назад — не на защитника, а в тот угол, где за столиком в одиночестве сидит муниципальный советник Рёстель, ибо асессор Майер еще не вернулся из Штольпе.

Председатель суда выходит из-за стола.

— Так, господин Банц, давайте-ка пройдемся вдоль шеренги. Внимательно посмотрите на каждого. Того, кого вы имеете в виду, может и не оказаться. Здесь не все сотрудники полиции. Я поговорю с каждым из них, чтобы вы услышали и его голос…

— Господин председатель, я уже поглядел, можете их отослать, моего тут нет.

— Господин председатель окружного суда! — кричит из второго ряда верзила Зольдин. — Господин председатель! Это он! Тот самый, который ударил меня палкой. Держите его!..

Председатель от толчка Банца отлетает к шеренге полицейских. Банц прыжками несется к столику советника Рёстеля. Тот пытается преградить ему дорогу, но получает удар палкой. Позади столика дверь на школьный двор, Банц распахивает ее и бежит через двор в здание школы (ведь у ворот стоят шуповцы!)…

Зал бушует, все устремляются к дверям, свидетели разбегаются. Прокурор кричит: — Пристав, следите за подсудимыми!

Полный хаос.

7

Банц, тяжело дыша, на мгновение останавливается в просторном вестибюле у лестничной клетки. Широкие ступени заманчиво ведут наверх, но он понимает: это западня. Через десять — пятнадцать секунд начнут обыскивать все здание.

Сбоку — узкая лестница в подвал, Банц спускается по ней. Внизу железная дверь, открыта. Более того: в замке торчит ключ. Вытащив его, Банц входит в темный подвал и изнутри запирает дверь. Ключ остается в замочной скважине.