Крестьяне, бонзы и бомбы

Стороны уселись на свои места. Между ними стоял Банц, поглядывая то на одного, то на другого и пытаясь уразуметь, в чем же дело.

— Итак, господин Банц, расскажите нам, что с вами произошло в тот понедельник в Альтхольме. Кстати, вам удобно отвечать стоя или, может, принести стул?

— Я постою, господин председатель. Не стану же я садиться в Альтхольме!.. Значит, пришел я с вокзала…

— Минутку. Почему вы приехали в Альтхольм? Вы слышали или прочитали о том, что будет демонстрация?

— Мне говорили про нее.

— Кто вам сказал?

— Не помню уже. Все говорили.

— Но вы рассказывали нам, что усадьба ваша находится в глуши, что ни один человек туда не заходит.

Банц некоторое время молчит. Потом лицо его багровеет. Наклонившись вперед, он опирается руками о судейский стол и кричит: — Господин председатель! Что вы со мной делаете! Господин председатель, не сводите меня с ума! Где же правда! Я хочу справедливости! Справедливости хочу!

Разорвав сверток, он вытаскивает нечто грязное, бесформенное и швыряет на стол.

— Это моя шляпа, господин председатель, она была у меня на голове! Ее пробили прямо на голове, вот, вся в крови, изувечили меня, вот, смотрите, вся в крови! Это вот — Альтхольм, господин председатель! Это вот — гостеприимство Альтхольма, господин председатель! Когда я давеча увидел там, на дворе, полицейских бугаев, у меня аж в глазах почернело. А вы еще спрашиваете, господин председатель, кто мне говорил насчет демонстрации. Где же правда? Где же справедливость, господин председатель? Я требую справедливости…

На губах у него выступила пена. Двое служителей спешат на помощь, адвокат и прокурор тоже направляются к нему. Половина зала поднялась с мест.

Председатель движением руки останавливает всех. Подобрав мантию, он направляется вокруг стола к бушующему свидетелю и усаживает его на стул.

— Стакан воды, — говорит он служителю.

— Не надо, господин председатель, спасибо за заботу. В Альтхольме я ничего не буду пить. Скорее подохну, но не выпью тут ни глотка.

Председатель внимательно разглядывает его.

— Вы всегда были таким раздражительным, господин Банц?

— До демонстрации, господин председатель, я был самым спокойным человеком на свете.

— У вас вопрос, господин старший прокурор?..

— Свидетель только что сказал: «полицейские бугаи». Прошу указать свидетелю на недопустимость подобных выражений.

Тут председатель впервые выходит из себя.

— Прошу не мешать мне вести дело так, как я считаю нужным, господин прокурор!.. Что у вас еще?

— Тогда мы оставляем за собой право возбудить против свидетеля обвинение в оскорблении.

— Пожалуйста! — И уже примирительным тоном: — Каждый свидетель говорит, как ему бог на душу положит… Итак, господин Банц, если вы готовы, рассказывайте, что с вами случилось. Значит, вы пришли с вокзала. Когда это было?

— Вы спрашивали, господин председатель, кто сказал мне насчет демонстрации. Так я же ездил в Штольпе, в финансовое управление. А в поезде все только про это и говорили. И в финансовом управлении, и в пивной.

— И вам тоже захотелось принять участие? А вы знали, кто такой Франц Раймерс?

— Это ж всем известно, господин председатель, это ж каждый ребенок знает.

— Итак — вы отправились в Альтхольм?

— До станции, господин председатель, мне семь километров шагать, а поутру сперва надо скотину в порядок привести. Так что я поехал только в час дня. Вскоре после трех прибыл на вокзал, в Альтхольм. Спросил там кого-то, прошли ли уже крестьяне. Спросил не полицейского, их там не было ни одного. Нет, сказали мне, крестьяне еще не проходили. Ну, я и пошел по Буршта. Подхожу, значит, к площади, где голый мужик стоит…

— Памятник героям, — вполголоса подсказывает председатель.

Банц, нетерпеливо: — Я ж и говорю, голый мужик… Подошел. Вижу, такое творится, господин председатель, описать немыслимо. Ну, чистое смертоубийство, господин председатель. Полицейские так молотили крестьян, с ума спятить можно.

Банц говорил сейчас вполне спокойно и вежливо, не торопясь, осторожно. Председатель внимательно смотрит на него.

— Ну и дальше?

— Тут один «синий» вдруг подскакивает ко мне и орет: «Разойдись, собаки!» — Я отвечаю ему спокойненько: «Во-первых, мы не собаки, господин вахмистр, но раз начальство приказывает, надо слушаться. Пойду тогда, выпью пива». Поворачиваюсь, иду к трактиру, и только начал подыматься по лестнице в пивную, как меня вдруг трахнут по башке. Два месяца я провалялся, господин председатель, и вот вы видите, что из меня теперь стало. А я был крепким мужиком, господин председатель!

Пауза. Долгая пауза.

Банц беспокойно переступает с ноги на ногу.

— Вот и все, господин председатель. Вот так-то со мной обошлись.

Снова пауза.

— Н-да, господин Банц, я все-таки должен спросить вас еще кое о чем. Вы уже успокоились?

— Успокоился, господин председатель. Теперь иной раз на меня находит. Но потом я опять смирный, как ягненок.

— Значит, господин Банц, вы шли по Буршта и увидели драку. На каком расстоянии от вас это было?

— На каком? Да господи, метров сто или двести.