Крестики и нолики

Мой палец лежал на спуске, я был готов попытаться снова – и снова, пока этот треклятый пистолет не заработает. Но тут эта курица Минерва вскочила и ударила меня по руке, чтобы я задрал ствол вертикально – будто мы в каком-то дешевом телесериале. Не прошло и секунды, как Сеффи вскочила на ноги. Минерва визжала, ревела и пыталась удержать мою руку так, чтобы ствол смотрел в потолок, но у нее не было шансов. Сначала пристрелю ее, потом Сеффи. Я ждал, что вот-вот почувствую и пальцы Сеффи у себя на руке, что она тоже попытается направить пушку вверх, подальше от себя, туда, где выстрел никого не заденет. Но Сеффи снова удивила меня. Она оттащила сестру прочь. И ей это удалось, поскольку Минерва не больше моего ожидала, что сестра нападет на нее.

Сеффи отодрала от меня Минерву и швырнула на диван, а потом развернулась ко мне.

– Давай, Джуд. Валяй. Пристрели меня! – потребовала она. – Вперед! Чего ты ждешь? СТРЕЛЯЙ!

Вообще-то я и сам собирался. Уже дошел до нужного градуса. Но сердце у меня перестало колотиться, и мозги снова взяли верх. Я медленно помотал головой, потому что понял, что происходит. Когда Сеффи говорила, что не попытается убежать и поднять тревогу, она говорила серьезно. Абсолютно серьезно.

– Так ты правда хочешь, чтобы я тебя убил? – Я оторопел: в такое трудно поверить.

– Ты преследовал меня сутками. Я могла бы в любой момент обратиться в полицию, и тебя арестовали бы, – но не стала. Ты сейчас делаешь то, чего мы оба добиваемся, – объяснила мне Сеффи.

– Сеффи, ты что? – потрясенно прошептала ее сестрица.

– А ты заткнись! Заткнись – и все! – Маска наконец упала, и Сеффи круто развернулась к сестре. – Я тебя сюда не звала. Я не желаю, чтобы и ты, и остальные члены моей так называемой семьи приближались ко мне. Я ненавижу тебя до глубины души, а ты по тупости этого не видишь. Я никогда вас не прощу за то, как вы обошлись с Каллумом и со мной. Вы все просто сидели сложа руки и дали ему погибнуть! А я хуже вас всех. Я могла спасти его, но не стала. Сил не хватило. И я больше не могу с этим жить!

Сеффи закрыла лицо руками, и все ее тело вдруг обмякло. Она упала на колени, ее всю трясло от рыданий, полных боли и тоски. Я уронил руку с пистолетом и только и мог, что стоять и смотреть. Мы все застыли – словно актеры на сцене, забывшие свои роли.

Сеффи посмотрела на меня снизу вверх, глаза были мокрые от слез.

– Так что вперед, Джуд Макгрегор, – тихо сказала она. – Ты должен это сделать ради брата, а заодно и мне услугу окажешь. Считай, что это coup de grâce, единственный благородный поступок во всей твоей жалкой жизни.

– Сеффи, – спросила Минерва, – но как же твой ребенок?

От ее голоса я подпрыгнул. Я и забыл, что она тоже здесь.

– Ты нужна своему ребенку, – продолжала Минерва. – И это ребенок Каллума.

– Но это не сам Каллум. Неужели ты не понимаешь? Я могла спасти Каллума, если бы согласилась сделать аборт, отец говорил об этом яснее ясного, но я не смогла.

– Что?! Что говорил твой отец?

От слов Сеффи у меня кровь застыла в жилах.

– Папа ни за что бы так не стал, – запротестовала Минерва. – Ты, наверное, неправильно поняла его…

– Разуй глаза, Минерва! – бросила Сеффи. – Так или иначе, папа жертвовал всеми нами на пути к вершине. Неужели ты не видишь?

И даже если Минерва ей не поверила, я-то поверил, да еще как. Камаль Хэдли мог спасти моего брата, но не добился своего, когда потребовал от Сеффи избавиться от его собственного внука, и поэтому отправил моего брата на виселицу. Он был в ответе за гибель Каллума точно так же, как это крестовое отребье передо мной.

– Так ты отправила моего брата на виселицу… – прошипел я.

– Да, отправила. – Сеффи подняла голову и посмотрела на меня в упор. – Так что делай, ради чего пришел. Не будь тряпкой.

– Не надо, Джуд! Не слушай ее! – встряла Минерва. – Она сама не знает, что говорит. У Сеффи и у Каллума был выбор, но у их ребенка – нет. Сеффи пришлось выбирать жизнь ребенка – естественно, что для нее это важнее всего и всех на свете.

– Включая моего брата?

– Мы с Каллумом никогда особенно не дружили, но я знала его достаточно хорошо и понимаю, что он хотел бы, чтобы его ребенок остался жить, – робко прошептала Минерва. – А Сеффи носит твоего племянника или племянницу. Ты правда готов убить ребенка Каллума, чтобы тебе стало легче?

– Я это не ради себя делаю, – сказал я ей.

– Тогда ради кого?

Если Минерва считала, что способна пробудить во мне все лучшее, она, разумеется, сильно ошибалась. Ничего такого во мне просто нет.

– Послушай, Джуд, если ты убьешь Сеффи, Каллума это не вернет. И не позволит ему спокойнее спать в могиле. Никому от этого не будет никакой пользы, кроме тебя.

– Ты сама не понимаешь, что несешь!

– Да нет, понимаю! – напустилась на меня Минерва. – Ты обвиняешь Сеффи в смерти Каллума и хочешь отомстить. Не притворяйся, будто у тебя есть какие-то другие причины, кроме желания облегчить себе душу. Признайся честно хотя бы в этом.

– Ты что, считаешь, что мы, бойцы Освободительного Ополчения, боремся именно за это? Чтобы облегчить себе душу?