Крестики и нолики

Я смотрела на сестру, и меня вдруг охватил необъяснимый ужас, но не за Сеффи: я боялась ее саму. В этот момент я поняла, что совсем не знаю сестру. Не имею о ней ни малейшего представления. Она на одной стороне пропасти шириной в галактику, а я на другой.

Сеффи повернулась обратно к Джуду:

– Ну так что, Джуд? Отпустишь ее?

– Положим, нет.

– Тогда свяжи ее и запри в спальне или ванной, но, прошу тебя, не делай ей ничего плохого, – сказала Сеффи.

– Тоже не могу, – ответил Джуд с полным безразличием. Шагнул вперед, палец уверенно лег на спуск.

– Погоди. Не надо, пожалуйста. Погоди! – Я подняла руки, словно могла заслониться от летящей пули. – Погоди, Джуд. Папа даст тебе все что захочешь. Любую сумму. Право выступать публично. Или выпустит из тюрьмы всех членов Освободительного Ополчения. Что угодно!

В моем голосе слышалась совершеннейшая паника. Но я не хотела умирать.

Я не хотела умирать…

– Каково это – знать, что проживаешь последние секунды на этой земле? – мрачно спросил Джуд.

Я не ответила. Что я могла ответить?

– Теперь вы знаете, через что пришлось пройти моему брату, когда его вели на эшафот, чтобы повесить, – сказал Джуд. – Я сделаю так, что вы обе будете страдать, как страдал Каллум. Никуда не буду спешить. Вам не удастся покончить с этим по-быстрому. Медленное, мучительное ожидание. Я должен это сделать ради брата.

– Прошу тебя, папа даст тебе все что угодно!.. – взмолилась я.

– Я хочу только одного, – раздельно проговорил Джуд.

– Чего именно? – По всему моему телу разлилось облегчение, усиленное адреналином.

– Я хочу вернуть брата. Может твой отец вернуть Каллума?

Меня вырвало. Обильно вырвало на колени и на пол. Паника, ужас, адреналин, облегчение, разочарование, отчаяние – весь этот коктейль из эмоций, бурливший внутри меня, искал выхода. Вот меня и вывернуло наизнанку.

Сеффи встала.

– Эй, черт побери, куда это ты? – спросил Джуд.

– В ванную, за полотенцем, чтобы помочь сестре привести себя в порядок, – ответила ему Сеффи и преспокойно направилась в сторону ванной.

– А ну сядь где сидела! – приказал Джуд.

– Или что? Ты меня застрелишь? Ты все равно меня застрелишь. – Сеффи двинулась дальше.

– Не двигайся! – взревел Джуд.

Сеффи остановилась. Еще шаг, еще одно малейшее движение – и моя сестра получит пулю в спину. Это понимали мы все.

– Пожалуйста, Сеффи, не надо, – прошептала я. – Все нормально. Пожалуйста, не надо.

Но она меня, кажется, даже не слышала. Медленно повернулась и посмотрела прямо на Джуда.

– Чего ты так боишься? – спросила она. – Я никуда не убегу, не подниму тревогу, не стану делать глупостей. Сейчас… – Она глянула на часы. – Сейчас половина одиннадцатого. Раз ты пришел так поздно, должно быть, ты собираешься убить меня незадолго до полуночи? Я бы на твоем месте так и поступила. Так символичнее. Каллум не дожил до этого дня, до следующего дня рождения, вот и я его не переживу. На твоем месте я бы выстрелила за несколько секунд до полуночи. Это может стать твоим подарком Каллуму. Ты ведь видишь в этом поэтическую справедливость, правда?

Сердце у меня так колотилось, что я еле расслышала слова Сеффи. Но все же услышала достаточно. Сеффи не сомневалась, что Джуд убьет ее. А если он убьет ее, я буду следующей – или первой. Так или иначе, завтрашнего рассвета я не увижу. В голове замелькало все, чего я лишусь: мама, папа, дом, шоколадное мороженое, копченый лосось, овсянка. Как это все глупо! Живот снова свело. Я проглотила набежавшую слюну: ужасно боялась, что меня вырвет еще раз. И ужасно хотела вжаться в диван и исчезнуть, пока все не будет кончено. Почему Сеффи ничего не предпринимает? У нее что, есть план? Может, она ждет, что в течение ближайших полутора часов к ней кто-то придет? Может, просто тянет время? Примет ли Джуд ее слова за чистую монету? Сеффи еще стоит на ногах, так что, наверное, он может и поверить ей.

– Итак, если мы собираемся прождать еще часа полтора, плюс-минус, что плохого, если ты разрешишь мне помочь Минни вытереться?

– А толку? – Смысл этих слов Джуда был понятным до ужаса.

Сеффи пожала плечами и двинулась обратно ко мне. Выудила из кармана бумажные платочки и дала мне, а потом села. Я начала вытираться.

– Я думала помыть, чтобы не воняло, – пояснила Сеффи.

– Я вонял и похуже. И живал похуже, – отозвался Джуд.

Сеффи кивнула с мрачным видом:

– Не сомневаюсь.

Я больше не могла этого выносить. И заплакала. Всхлипывала почти беззвучно и пыталась подавить рыдания, собрав все свои силы до грамма. Джуд может нас застрелить в любую секунду. То ли у нас одна минута, то ли девяносто – так или иначе, их ограниченное количество, и обратный отсчет уже идет. О, драгоценные, драгоценные минуты! Я попыталась стереть бумажными платочками рвоту с колен, но они уже промокли. Попыталась смахнуть эту гадость на пол ребром ладони, чтобы не перемазать в рвоте всю руку. Но от меня воняло. От горячего кислого запаха полупереваренной пиццы, салата «Цезарь» и шоколадного бисквита меня снова затошнило.