Крестики и нолики

И она быстрым движением достала из кармана сложенный конверт из крафт-бумаги и сунула мне в руку. После чего без единого слова исчезла за дверью кабинета. Можно было не спрашивать, от кого письмо. Я сразу узнала почерк на конверте. От одного его вида у меня екнуло сердце. Чего он хочет от меня – ведь прошло столько времени? Надо просто выкинуть письмо в мусор. Как же, как же! Только если в другой жизни. Я вскрыла тщательно заклеенный конверт и начала читать.

Дорогая Сеффи!

Я понимаю, мы уже очень давно не встречались, и ты, наверное, забыла меня. Но если не забыла, прошу тебя, приходи сегодня часов в девять на наше место. Это очень важно. Хотя я пойму тебя, если ты не придешь. Два года, почти три – долгий срок. Целая жизнь.

К.

Зачем ему встречаться со мной? Почему это важно? На меня вдруг нахлынули чувства, которые, как мне казалось, я давным-давно задушила в себе и прогнала прочь. Неужели я и правда хочу снова увидеть его? Не нужно было ломать голову, чтобы понять: Каллум – единственный человек на свете, способный нарушить мои тщательно выстроенные планы на всю оставшуюся жизнь. С ума сойти! Стоило мне получить письмо от него – и я уже совсем растерялась и не знаю, как поступить.

Нет! Не буду я этого делать. У Каллума теперь своя жизнь, у меня – своя, и между ними пропасть. Но я так давно не видела его. Что плохого, если мы встретимся всего на десять минут? Я уже большая девочка! Уже не ребенок. Пойду на пляж, поздороваюсь, мы быстренько выясним, что у кого нового, а потом расстанемся – лучше, чем три года назад. Что может случиться?

Не ходи, Сеффи…

Что может случиться?

Не ходи…

Что?!..

Не надо…

Глава 92 • Каллум

– Задание всем понятно? – спросил Джуд.

Кивки, хмыканье, глухое ворчливое: «Да, да! Сколько раз повторять?»

– Может быть, она и не придет, – предупредил я.

– Если получила твое письмо, придет обязательно, – заявил Джуд. И оценивающе поглядел на меня. – А ты, братишка? Готов на такое?

– Почему бы и нет? – Я надел черную кожаную куртку.

– Мы должны знать, что на тебя, на твою преданность делу можно полагаться, – сказал Джуд.

Тут все замерли на месте. В комнате стало очень тихо. Я поглядел на брата, даже не пытаясь скрыть враждебность.

– В смысле?..

Джуд посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Я обвел всех взглядом:

– Ладно. Кто из вас сомневается в моей преданности делу?

Молчание.

– Рад слышать, – бросил я.

– Если подведешь нас, ты мне не брат. Ясно? – спросил Джуд.

Я не удостоил его ответом. Пусть братец хоть лопнет.

– Мы станем знамениты! Дай пять! – сказал Морган Питу.

– И богаты! – Джуд ухмыльнулся. – Только подумайте, какую славную кругленькую сумму мы сможем внести в казну Освободительного Ополчения.

– Уж папочка-то раскошелится! – Морган рассмеялся и потер руки.

– Если дело выгорит, – сказал Джуд Питу, – выпишешь себе денег, сколько захочешь. Сможешь основать собственное подразделение ОО где угодно.

– Заманчиво, – улыбнулся Пит.

Это была его первая улыбка в адрес моего брата. Стоило тому пообещать, что у Пита под командованием будет новый отряд, больше и лучше нынешнего, и он до того обрадовался, что всю обиду на Джуда, узурпировавшего власть в ячейке, как рукой сняло.

– Цыплят по осени считают, – огрызнулся я.

– А ты у нас пессимист. – Джуд улыбнулся. – Если ты исполнишь свою часть работы, осечки быть не может. Просто не может.

Глава 93 × Сеффи

Я сняла босоножки и зашла в воду, залитую лунным светом. Не помню, когда мне было так хорошо наедине с собой. Наконец-то все улеглось у меня в голове.

Например, про папу. У папы на первом, последнем и всех промежуточных местах стоит его политическая карьера. У него никогда не будет времени ни на меня, ни на мою сестру, ни на маму. Мы вообще появились в его жизни только потому, что к политику должна прилагаться «крепкая семья», это непреложное условие. Ну и ладно. Вот такую жизнь папа себе выбрал, а мне пора перестать ныть по этому поводу.

Я переступила на месте, перекатилась с пятки на носок, чтобы ноги не увязли в мокром песке. Вода накатывала на ступни и щиколотки, и я поддела волну, проводила взглядом дугу серебристых капель. И еще раз, и еще, то одной ногой, то другой, заливисто хохоча: в такой восторг приводила меня эта детская забава. А потом я вспомнила про маму, и игра прекратилась.