Крестики-Нолики

До этого я даже не думала, что меня так всколыхнёт то, что с Берц что-то не в порядке. Я вообще об этом не думала. И неожиданно мне так ударило в голову, что я готова была сесть в танк, – если бы он оказался под рукой, и если бы я умела его водить, – и ехать разносить Старый город на части. Мне казалось, что все они, каждый встречный – при делах. Только и думают, как уложить нас в штабеля и накрыть брезентом – там, в городском морге. И, скорей всего, это была правда, хотя бы наполовину.

И ещё мне показалось, что у докторши были очень странные глаза, когда мы с Берц, осколочным ранением в грудак, промедолом и санитаром-инвалидом в качестве бесплатного приложения доволоклись наверх.

– Что… случилось? – спросила докторша. Мне показалось, что у неё сел голос. Немного.

Я молча ткнула пальцем в Берц. Сил говорить вслух уже не было.

Докторша при помощи ножниц и собственных рук сдирала с Берц одежду – не зря мне тогда показалось, что руки у неё сильные, как у спортсмена, – а я сидела рядом, и у меня не было сил встать и делать хоть что-то. Я совсем забыла отдать ей цепочку. И ещё я немного оглохла. А ещё я взяла и зачем-то отдала ей всё, что писала. Все листки.

На следующий день незнакомый мальчишка передал мне через КПП пакет со всякой всячиной. Там был кефир, какой-то чудной хлеб с отрубями – я улыбнулась про себя, потому что он, наверное, был жутко полезный, – и пироги с непонятной начинкой. Джонсон я ими не угощала, а сама идентифицировать не смогла. Пироги были вкусные. По одним только пирогам можно было сразу догадаться, кто прислал посылку.

А ещё там была простенькая открытка с медвежонком.

Глава 7

Чёрт подери! Да что за му… какой добрый человек придумал тупые ножи? Я вышибла бы ему мозги… то есть, пожелала бы этому доброму человеку всяческих благ – за то, что он умудрился затупить все ножи на кухне.

Картошка у меня в руках уже начала покрываться какой-то скользкой дрянью, похожей на сопли. Я шмякнула её в кастрюлю. Картошка булькнула и плеснула на кафель водой.

– Твою дивизию, – Джонсон дёрнулась так, что кастрюля чуть не вылилась на пол целиком. – На фига ты это делаешь?

– Что? – рявкнула я, испытывая острое желание медленно и мучительно снимать с неё скальп при помощи этого ножа, который явно был старше моего дедушки, или отмочить что-нибудь покруче. – Всего только вода, нет?!

– Не начинай, Ковальчик, – мрачно сказала она.

– Не кислота, не ацетон, – в придачу к скальпу я стала мечтать красиво развесить её кишки на лампе.

– Поменяешься со мной штанами? – подколола Джонсон.

"Тупая стерва", – прямо-таки было написано у неё на лбу громадными буквами.

– Просто какая-то вода! – язвительно уточнила я.

– О`кей, вода, – подозрительно легко согласилась она. – А давай, я вылью эту кастрюлю тебе на голову – и посмотрю, что ты скажешь. Особенно сидя задницей в луже размером с половину кухни.

Я ясно представила, как она пинает ногой этот алюминиевый раритет с красными буквами на боку: по полу катится девятый вал мутной воды, а картошка весело скачет следом.

– А ты что вылупился? – заорала Джонсон.

Вместо кастрюли или моей физиономии под раздачу попал пацан из автороты, который имел несчастье повестись на развод и прошедшей ночью примкнул к нашей компашке людей с полным отвалом башки, сев за руль внедорожника. Хоть и не по своей воле.

– Я не вылупился, – скромно сказал он.

– Работай давай, а то сейчас глаз на жопу натяну, – гаркнула Джонсон. – Смотреть он будет ещё.

Пацан вздрогнул и принялся сосредоточенно выковыривать картофельный глазок.

– Ковальчик, – печально сказала Джонсон.

– Что? – строго спросила я.

– Какого хрена ты не сказала мне "стой"? – она отрезала чуть не половину картофелины и остановилась, не зная, что теперь сделать со второй половиной.

– Выкрасить и выбросить, – мрачно посоветовала я совсем не в тему.

Она не переспросила, потому что услышала слово "выбросить". Картошка смачно шлёпнулась в груду очисток.

– Я говорила тебе "стой", – нагло соврала я.

Я ни хрена не помнила, говорила я ей "стой" или орала на всё расположение "мочи козлов". Исходя из того прискорбного факта, что сейчас мы были здесь – скорее, второе.

– Ковальчик. Пожалей мои слуховые аппараты. Не наматывай на них лапшу, – с сомнением протянула Джонсон.

– Лапшу проехали. Какого хрена ты вытащила этот промедол? – обличительно заявила я с видом следака, который допрашивает пойманного за руку барыгу и рассказывает ему, какой тот гондон.

– А какого хрена ты выпросила у Риц спирт? – вскинулась Джонсон, точно её невзначай прищемили дверью.

Интересное кино. Я взяла спирт не у Риц – это был раз, я не думала его так уж прямо выпрашивать – это было два, и никого не касалось, откуда он вообще появился – это было три. Не хватало ещё и огрести до кучи по самые помидоры. Ну, нет, шалишь.

– Я первая принесла спирт, так? – сказала я.

– Ну? – с подозрением спросила она.

– Хрен согну, – оскалилась я. План "Перехват" вступал в силу.

– Хорошо, без "ну", – Джонсон начала раздражаться. – Так тебя устроит?

– Далее. Мы могли ограничиться спиртом, и ты и я.