Крестики-Нолики

Я завела моду шляться в лазарет, как к себе домой – грех было не воспользоваться тем, что Берц не могла отойти от кровати дальше горшка.

Тем более, можно было предположить, что по возвращении она выльет на нас такую лавину позитива, что мы минимум неделю будем носиться, словно наскипидаренные.

– Ковальчик, – мрачно сказала Берц вместо приветствия.

– Доброе утро, госпожа лейтенант! – бодро поздоровалась я.

– Лейтенанта засунь себе в задницу, Ковальчик, – Берц тут же рассвирепела, как бык, которому показали красную тряпку.

В задницу так в задницу. По мне было не в пример лучше, когда Берц орала или поливала тебя десятиэтажной руганью, чем когда она лежала пластом, и довольно успешно прикидывалась хладным трупом.

– Есть засунуть в задницу, – жизнерадостно сказала я и положила на тумбочку прозрачный пакет с четырьмя громадными яблоками. На них, конечно же, фигурировала кругленькая наклейка с фиолетовой барышней – без барышни яблоки не канали.

– Даже боюсь спросить, – саркастически начала Берц.

Я замерла. Я не вертела башкой по сторонам, высматривая Адель, и не тормозила перед дверью. Чёрт подери, я вообще вела себя, как заправский разведчик. Следовало опасаться только одного вопроса – и как раз его с наибольшей вероятностью могла задать именно она.

– Тебе говорили, что, кроме яблок, на свете имеется ещё целая куча всякой лабуды? – вкрадчиво сказала Берц. – Ну, знаешь, той, которая растёт на деревьях и называется фрукты?

Мне не оставалось ничего другого, как промычать "да, госпожа Берц". И впрямь, не знаю, с какого перепуга меня заклинило именно на яблоках. Видать, внутри моей черепушки, как на фотографии, отпечатался тот день, когда вся эта канитель с докторшей только начиналась, и мы стояли с Берц у окна и смотрели на закат – а потом я разбила руку о сортирную стену…

– Бананы, например, – предположила она. – Не бойся, Ковальчик, я не стану использовать их не по назначению.

Кажется, на этом месте я покраснела. Ядрёный помидор, я становилась какой-то до ужаса приличной, и это нравилось мне всё меньше и меньше.

Берц закатила глаза.

– Расслабься, Ковальчик, – с отвращением сказала она. – Долгой телеги про секс не будет. Докладывай.

– За время вашего отсутствия… – начала было я.

– Покороче никак? – рассердилась она.

– Происшествий нет. Кукушки не улетали. Чердаки на месте. Залётов нет, – она хотела коротко – что ж, по сути вопроса я изложила всё.

– Лётчики, блин, – с сомнением сказала Берц. – Залётчики.

Сзади скрипнула дверь. Нет, разведчик из меня был никудышный, потому что моя голова повернулась назад сама собой, словно на шарнирах, прежде чем мозги собрались в кучу и завопили "стой!"

Но это была не Адель.

В дверь впорхнуло… чёрт подери, я даже не смогла бы сразу сказать, что такое впорхнуло в дверь. ЭТО состояло из огромных голубых глазищ в пол-лица, длинных волос цвета спелой пшеницы и крошечных пальчиков.

Пальчики поднялись к лицу и неуловимо знакомым жестом заправили за ухо прядь волос.

– Привет, – сказало воздушное нечто.

До меня донёсся запах её духов. Чёрт возьми, тут, в моей жизни, могло вонять чем угодно – от солярки и стреляных гильз до кислой капусты из кухни и грязных носков, – но только не духами. Она едва взглянула на нас и пошла дальше, а я всё пялилась туда, где только что было это существо, похожее на пришельца из другого мира.

– Бананы? – зачем-то сказала я кому-то – по-видимому, Берц. В этот момент моя крыша, вместе с мозгами, кукушкой и всем остальным, снялась с насиженного места и с издевательским карканьем унеслась прочь, увлекая в неведомые дали остатки соображалки.

Я смотрела вслед тонкой фигурке, и видела только то, что на ней надето что-то белое и почти прозрачное; она ещё раз поправила волосы – мелькнули пальчики, и я разглядела тонкий ободок кольца.

– Ковальчик, – сказала Берц.

– А? – тупо ответила я с невозмутимостью зомби.

– На! – тут же передразнила она.

– Виновата, госпожа Берц! – под конец фразы я охрипла.

– Хорошая сучка, да, Ковальчик? – ровным голосом сказала Берц, будто невзначай интересовалась словом в кроссворде или тем, что сегодня было в столовке на завтрак.

На этом месте у меня кончились не то, что слова – у меня, словно по волшебству, испарились все до единой мысли. На мгновение мне показалось, это – что-то вроде сна, какие бывают в четырнадцать лет, когда просыпаешься в поту, в полной уверенности, что самое малое, что произошло – ты обделалась прямо в кровать.

Для меня пропала и Берц, и Адель, и Старый город, и весь мир. Осталась только хрупкая фигурка, танцующей походкой идущая прочь.

Ведь я всегда неровно дышала к танцующей походке.

Впрочем, так же, как и к светлым волосам и голубым глазищам…

Берц подняла руку и поманила меня указательным пальцем, словно ребёнка, который намочил штаны или стащил жвачку в магазине.

– Эли Вудстоун, дочь полковника Вудстоуна, если тебе интересно, – сказала она, глядя мне в глаза.