Крестные братья

Почти пять лет прозанимался Мартов со Световым и научился многому. И наступил наконец день, когда тот, имевший, как выяснилось, весьма высокий дан, сказал приятелю, что тот может тренировать других.

За эти годы они неоднократно устраивали подпольные соревнования, на которые приезжали бойцы из многих районов бывшего Советского Союза. Бои шли в так называемый фул-контакт и для многих кончались трагически. Обошлось, правда, без убийств, но оставшихся на всю жизнь калеками хватало.

Поскольку муай тай не получил такого широкого развития в Москве, как тот же кикбоксинг, никаких сборных команд по нему не было, а значит, не было и работы для Мартова. И он устроился охранником в одну из многочисленных коммерческих фирм. Но тренировок не бросил.

Вот и сегодня, «отстучав» около трех часов, он посидел в сауне и, напившись душистого чаю с мятой и еще какими-то травами, решил прогуляться до дома пешком, благо он жил совсем рядом с залом бокса на Бауманской.

У метро его ждал сюрприз. Он буквально наткнулся на своего старого приятеля, с которым неодно-кратно работал на ринге. Правда, потом этот самый Селиванов вдруг исчез из поля его зрения.

— Леша, ты? — радостно воскликнул Мартов, узнав в покупающем в ларьке сигареты плотном и роскошно одетом молодом человеке своего бывшего спарринг-партнера.

— Здравствуй, Юра! — широко улыбнулся тот, обнимая Мартова.

— Какими судьбами, Леша? — спросил Мартов, выбравшись наконец из крепких объятий Селиванова.

— Слушай, — проговорил тот, — пойдем куда-нибудь посидим! Там и поговорим! Как?

— Какие вопросы? — улыбнулся Мартов. — Здесь, за Елоховской, есть ночной кабак… Туда и двинем!

Заказав бутылку коньяка и легкой закуски, они, вспоминая прошлое, проговорили часа полтора. И когда Штык уже намеревался перейти к тому, ради чего он и затеял эту встречу, случилось непредвиденное.

Впрочем, говоря о наших ресторанах, многие из которых превратились в обыкновенные «малины», ни о чем непредвиденном не может быть и речи. Скорее, все, что случается в них, относится уже к разряду закономерного…

И когда сидевшая за соседним столом в компании явно криминального толка полупьяная девица начала вдруг проявлять к Селиванову чересчур уж повышенное внимание и то и дело порывалась пересесть к нему, один из парней, которому это явно надоело, в упор посмотрел на Штыка.

— Мотайте отсюда! — с той небрежностью, с какой обычно говорят уверенные в своей безнаказанности люди, произнес он. И, подзывая официанта, щелкнул пальцами: — Сева, рассчитай этих фраеров!

Сева, видимо, зная, с кем имеет дело, услужливо подкатил к столику.

— Пойдем, — поймав на себе вопрошающий взгляд Мартова, махнул рукой Селиванов. — Себе дороже…

Он и на самом деле не хотел ни с кем связываться. И совсем не потому, что боялся. При желании они вдвоем перебили бы всю эту шваль за считанные секунды. Но при наличии наверняка купленной этими парнями милиции дело могло повернуться по-разному. А рисковать он не имел права.

И Мартов, которому никогда не нравились эти гадюшники, понял его как надо.

Они рассчитались и двинулись к выходу. И вот тогда-то эта полупьяная девка, решив, видимо, досадить своему ухажеру, вскочила со стула и обняла Селиванова.

И когда тот легонько отстранил ее от себя, она неожиданно упала, зацепившись за чью-то ногу.

— Ах ты, падла! — вскочил ее ухажер и сунул руку в карман. — Считай, что ты…

Договорить, как, впрочем, и вытащить руку из кармана он не успел, так как Мартов, понимая, что промедление может оказаться смертельным, страшным круговым ударом правой ноги в голову уложил парня на пол. И так он и лежал, с засунутой в карман брюк правой рукой, а из его носа, рта и левого уха хлестала кровь.

Вооружен, по-видимому, был только этот парень, поскольку остальные кинулись на Мартова и Селиванова с обыкновенными вилками и столовыми ножами.

Да куда там! Заработавшие четыре ноги и две пары несущих с собой по нокауту рук в каких-то два десятка секунд завершили начатое Мартовым.

Когда они подбегали к выходу, к ним бросились еще какие-то люди, но задержать не посмели. Да и преследовать побоялись.

Выскочив на улицу, Селиванов остановил первую же попавшуюся машину и приказал шоферу везти их в Измайлово. Тот развернулся и поехал по Бакунинской к Электрозаводскому мосту.

Всю дорогу друзья молча курили. Расплатившись с шофером, они вышли у метро «Измайловский парк», и Селиванов сказал:

— Пойдем в какой-нибудь бар! Хочу выпить!

И они двинулись к одному из зданий гостиницы. Пройдя метров тридцать, Мартов сказал убитым голосом:

— Леша, а ведь я, кажется, парня-то того…

— Черт с ним! — ответил тот. — Он из приблатненных, и менты вряд ли будут копаться с ним! Но тебе, — взглянул он на приятеля, — все-таки надо уехать из Москвы или залечь на дно. Не волнуйся, что-нибудь придумаем. Пошли быстрее!

Конечно, неприятный осадок от случившегося остался у обоих. Хотя и по совершенно разным причинам.

Минут через сорок, когда они выпили уже по несколько рюмок коньяка и Мартов слегка отошел, Селиванов исподволь приступил к тому самому делу, ради которого он и заварил всю эту кашу…