Крестные братья

И он, ничтоже сумняшеся, рассказал своему потенциальному компаньону все как на духу. И о том, как Хан в свое время отстранил его от руководства картелем, и о тех разногласиях, которые имели место между ними, и, наконец, о последнем дне Блинова на его же собственной даче, и даже о его желании выйти из игры.

Гость слушал его внимательно и ни разу не перебил. И надо признать, Игорь Аркадьевич достиг своей цели. Такой откровенности тот явно не ожидал. Он приготовился выслушать какой-нибудь душещипательный рассказ о предсмертном завещании друга, а ему, можно сказать, долбанули подобным признанием, как обухом по голове. А это всегда действует…

Нельзя сказать, чтобы Михаила Сергеевича уж очень огорчила подобная кончина Хана, хотя их и связывали давние отношения.

Лет двадцать пять тому назад они вместе отбывали заключение под Норильском. Нет, он никогда не стоял на одной доске с Ханом и даже не ходил в авторитетах. Он даже не числился на зоне в «ворах», а тащил свою восьмилетнюю упряжку с такими же «быками», как он сам.

И тем не менее Хан относился к нему с уважением, поскольку Миша был классным массажистом и пользовал больную поясницу Блинова. Да так, что тот вскоре не мог уже обходиться без его воистину золотых рук.

В свою очередь, покровительство Хана спасало Михаила от многих напастей на зоне.

Отсидев положенные сроки, они надолго расстались. И снова их свел в общем-то случай. Воевавший в Афганистане брат Михаила Сергеевича попал в плен и в конце концов после долгих мытарств оказался сначала в Исламабаде, а потом и в Пешаваре. Судя по всему, он, будучи искусным чеканщиком, устроился там неплохо. И когда поехавший выручать брата из плена в составе какой-то благотворительной делегации Михаил Сергеевич увиделся с ним, Николай уговорил его остаться.

Это случилось в конце восьмидесятых. Братья не бедствовали. Они вовсю чеканили серебро и медь, поражая местных умельцев и вызывая у них зависть.

Но уже очень скоро настал день, когда Николай, мечтавший переехать в конце концов из знойного и, надо заметить, осточертевшего ему Пакистана в прохладную Канаду, напомнил Михаилу о его специальности химика.

И напомнил далеко не случайно. Со своим верным другом, с которым прошел все прелести войны и плена, они решили скупать по дешевке опиум-сырец. Ну а Михаил, понятно, должен был делать из него порошок.

Михаил Сергеевич, который тоже возжаждал Канады, согласился. И машина заработала…

Но это была только половина дела. Причем далеко не самая трудная. Купить сырец и переработать его здесь, в Пешаваре, было несложно. Продать! Вот что было главным…

Конечно, братья могли бы пойти по проторенной дорожке и предложить готовый порошок кому-нибудь из местных наркоторговцев. Но побоялись. Не были уверены, что никто не потревожит их в Канаде, когда они, сколотив приличный капитал, отойдут от дел. Единственное, на что они могли рассчитывать здесь, — так это на нескольких верных афганцев, которые могли бы носить порошок в Таджикистан. Оставалось найти надежных контрагентов там. И для наведения именно таких мостов Михаил отбыл в Душанбе в девяносто четвертом году, когда уже перестал бояться возмездия за побег из СССР. И в свою первую же «ходку» умудрился встретить все в том же «Агате» Хана. Он без опаски поведал ему о своих проблемах. И тот сразу же предложил сотрудничество…

И сотрудничество это было основано на… дешевизне товара, в чем, собственно, ничего удивительного и не было. Ведь продавать дороже значило бы вывозить за рубеж. А это было связано не только с куда большим риском, но и со значительными потерями во времени.

В свою очередь Хан, уже подумывавший о выходе из дела, не был, понятно, расположен делиться своими левыми доходами с картелем и собирался сдавать товар людям, готовым покупать его здесь. Но по демпинговым ценам…

Таким образом и был создан канал братья Кулешовы — чайханщик Али-ака — Россия. Понятно, под контролем Хана…

Конечно, в последнее время из-за постоянно ведущихся боевых действий на афгано-таджикской границе работать стало труднее, но это были скорее уже проблемы переходящих границу курьеров.

— Как видите, Михаил Сергеевич, — тем временем закончил свой рассказ Смоленский, — я ничего не скрываю. А теперь, — пытливо взглянул он на гостя, — мне бы хотелось услышать ваше мнение.

— Будем работать! — сразу же протянул тот Смоленскому руку. — Какое еще тут может быть мнение?

И Смоленский крепко пожал ее.

— Но хочу сразу же предупредить, — продолжал Кулешов, — в Пакистане мы пробудем не очень долго. От силы еще года полтора…

— Значит, наше сотрудничество, — улыбнулся Смоленский, — продлится полтора года!

— Дай-то Бог! — вдруг ни с того ни с сего перекрестился Кулешов.

Они проговорили еще часа полтора, и каждые четверть часа были отмечены новой рюмкой конька. И Смоленский и Кулешов, несмотря на весь свой лоск и внешнее благополучие, жили у себя дома постоянно на нервах и не прочь были расслабиться. И расслаблялись…