Крестные братья

И когда Ветров с Раскатовым через минут сорок прибыли в указанное место, Равелли, подняв простынку с одного из убитых, проговорил:

— Я вынужден огорчить вас, парни…

И он их действительно огорчил… На носилках с простреленной наискось грудью лежал Алексей Селиванович по кличке Штык. Тот самый человек, чей фоторобот им удалось-таки сделать с помощью официанта ресторана «Наполи» и еще нескольких свидетелей, сидевших в тот памятный вечер рядом со столиком, где в последний раз в своей жизни веселились русские путаны. Правда, как погиб этот парень, им так никогда и не удалось узнать…

А произошло следующее. Утром Мартов связался с Паоло, и тот сообщил, что с ними хотят поговорить люди из совета семьи. Переговоры были назначены в Позилиппо — пригороде Неаполя, известном своими роскошными виллами…

К шести к вилле потянулось несколько машин, в одной из которых, несмотря на возражения Виктора Леонидовича, считавшего, что участие в операциях подобного толка руководители группировки принимать не должны, восседал Кесарев.

На подъезде к вилле их кавалькаду обстреляли. Почти все машины вышли из строя, и находившимся в них людям пришлось принимать бой на местности, благо здесь было много кустов и оврагов. Поначалу превосходство было на стороне итальянцев, но потом, благодаря отчаянным усилиям Кесарева и Селиванова, чаша весов склонилась на их сторону.

Отстреливаясь, им удалось отойти к шоссе, и когда до спасительной машины оставалось всего-навсего несколько метров, выпущенная из кустов автоматная очередь буквально перерезала Сели-ванова пополам. Он даже не вскрикнул. И напрасно разъяренный Кесарев поливал огнем те самые кусты, из которых прозвучали роковые для Алексея выстрелы, — к телу товарища он не смог до-браться.

И Селиванов, пройдя тюрьмы и зоны, так и остался лежать на чужой итальянской земле, глядя невидящими глазами в голубое небо, по которому плыли безразличные ко всему земному огромные белые облака…

Оказавшись в машине, сразу же взявшей с места в карьер, Кесарев еще долго смотрел в ту сторону, где остался лежать Алексей.

Когда он приехал к Виктору Леонидовичу, тот, не задавая ни единого вопроса, налил ему полный стакан водки. И Кесарев одним махом выпил его.

Закурив, он долго молчал. У него все еще перед глазами стоял улыбающийся Штык, каким он впервые увидел его после заключения у гостиницы «Украина».

«Все, Леша, — горько подумал про себя Кесарев, — никогда тебе уже не улыбаться и не справлять, как пелось в старинной воровской песне, „веселый праздник май…“. И я даже не смогу как следует похоронить тебя!»

Да, для этого ли он когда-то вытаскивал Штыка из барака, в котором Кот собирался убить его? А может, и для этого. Кто скажет?

Понятно, ни Ветров, ни Раскатов никогда не узнали о последних минутах жизни Селиванова, лежавшего у их ног. Зато они узнали другое.

Обыскивая номер, в котором жил этот самый Селиванов, Ветров в одной из джинсовых рубашек обнаружил… вырезку из «Вечернего Душанбе», где сообщалось об убийстве Хана. И он не очень удивился, когда на этой же вырезке обнаружил и отпечатки пальцев Хасана Балиева.

Теперь у него не было ни малейшего сомнения в том, что Селиванов приезжал в Неаполь от новых хозяев картеля.

На следующий день Кесарев отбыл из Неаполя на суперлайнере «Александр Грибоедов», который совершал средиземноморский круиз и через две недели должен был прибыть в Одессу.

Больше светиться в Неаполе было ни к чему. После убийства Селиванова Кесарев не сомневался, что уже очень скоро так или иначе заинтересуются и им, поскольку нетрудно вычислить связи Штыка по зоне и установить, что Бес находился в это же самое время в Италии.

А с доном Донателло и с Паоло они разберутся позже, когда все немного утихнет.

Кесарев уплывал один. Мартов оставался в Италии. С Виктором Леонидовичем…

По странному стечению обстоятельств уже на следующий день в Стамбуле за гражданами Турции Ферхатом Далкылычем и Айданом Юртсевером было установлено наблюдение.

Такого подарка здесь явно не ожидали. Ведь Интерпол получал в свои руки один из основных каналов доставки порошка Золотого пояса из Турции в Европу…

Впрочем, особого удивления поступившая информация у полицейских не вызывала. Не так уж и редко с конкурентами разбирались с их помощью. Но даже и в этом случае благодарности неизвестный благодетель заслуживал.

Глава 32

Наконец-то в Москве установилась по-настоящему зимняя погода. Ртутный столбик упал аж на целых пятнадцать делений ниже нуля, и зима, словно извиняясь за опоздание и стараясь наверстать упущенное, закружила синими метелями.

И столица сразу же преобразилась. Исчезли лужи, появились сугробы, дышалось легко и свободно…

Бестужев вышел из офиса ровно в полдень, перешел дорогу и побежал по направлению к так хорошо ему знакомым Путяевским прудам, где он когда-то целыми днями сражался «под интерес» в волейбол и футбол.