Крестоносец

— Могу сказать то же самое о твоем брате. Ручаюсь, в его планы входило лишь задержать нас до тех пор, пока к нему не подойдут долгожданные подкрепления.

Выслушав перевод, Сафадин отвесил короткий насмешливый поклон.

Губы Ричарда растянулись, обнажив зубы. Но это не была улыбка. В воздухе, и без того душном, сгустилось напряжение, которое не рассеялось до тех пор, пока мы не скрылись с глаз Сафадина.

— Нам предстоит битва, и скоро, — объявил Ричард с горящим от возбуждения взглядом.

Глава 25

К вечеру мы добрались до южных окраин Арсурского леса. Чтобы пройти сквозь него, нам потребовался целый день — адский переход, потребовавший отдачи всех сил от каждого. Тем утром пронесся слух — никто не знал, откуда он взялся, — что, когда мы углубимся в лес, сарацины подожгут сухие деревья. Неудивительно, что молва разлетелась по лагерю со скоростью того самого пожара, который должен был поглотить всех нас. Угроза казалась такой значительной, что даже Ричард смутился: когда он услышал о ней, на его лице проступило сомнение — такое мне доводилось наблюдать редко. Последовало короткое совещание с начальниками отрядов.

В итоге решили идти дальше. Как выразился Ричард, мы очутились между молотом и наковальней, и особого выбора у нас нет, надо продолжать. Слух может оказаться пустым. Положимся на Бога и двинемся к реке Роштай, или, как называл это место Абу, к Нахр Аль-Фалику — Расщепленной Скале.

Признаков врага почти не наблюдалось, поэтому все с облегчением выдохнули. После чуть ли не постоянных жалящих атак накануне это избавление, конечно, приписывалось божественному вмешательству. Я даже устал от клича «Sanctum Sepulchrum adjuva!», оглашавшего наши ряды с однообразным постоянством, но, когда мы выбрались из леса навстречу яркому солнцу, вознес благодарственную молитву. Иметь дело с колючками и густыми зарослями было проще, чем с тучами турецких стрел, и к тому же не так опасно для жизни.

Мы встали на берегу реки, довольные тем, что левый край лагеря защищает большое и непроходимое болото. Следующий день, шестое сентября, был посвящен отдыху. После полудня разведчики сообщили, что приближаются крупные силы врага. Сквозь густые тучи, застилавшие равнину за болотом, мы видели подходившие отряды конницы и колонны пехоты. Дальше они не двинулись и принялись разбивать стан. Новость о появлении врага быстро распространилась среди наших солдат, и к томящему зною добавилось гнетущее напряжение.

Вечером пришла весть, что противник взял в плен двух наших разведчиков из числа пуленов. Вняв просьбам Ги о вмешательстве — один из захваченных был его близким другом, — Ричард отправил в турецкий лагерь глашатая с предложением устроить размен пленными. Обратно он привез страшную новость. Когда тех двоих доставили к султану, он не стал даже допрашивать их. Обоих обезглавили на месте. Герольду показали тела, брошенные на съедение стервятникам.

Король созвал совет и начал с рассказа о судьбе двух несчастных. Как и ожидалось, все пришли в ярость. Ричард расчетливо выждал, когда шум уляжется, а потом заявил, что всем сердцем разделяет чувства собравшихся.

— Но не безрассудный гнев поможет нам разбить завтра проклятое племя, если дойдет до боя, мессиры, — продолжил он. — Нам следует быть предельно трезвыми и сосредоточенными. Уклонитесь от этого хоть чуть-чуть — и несчастья не миновать.

Ричард расхаживал среди нас, всем своим видом излучая могучую, грозную силу.

— В битву нужно вступать только при благоприятных обстоятельствах, — сказал он. — В противном случае мы просто идем в Арсур.

Объявшая лагерь тишина нарушалась гулом москитов, вечно жаждущих нашей крови. Был слышен призыв к молитве во вражеском лагере — настолько близко размещался он от нашего. «Хаййа ‘аля с-салях! Аллаху акбар! Ля иляха илля Ллах!» — «Спешите на молитву! Аллах велик! Нет бога, кроме Аллаха!» Несмотря на жару, от этого гипнотического призыва у меня мурашки пробегали по коже. Ища утешение в кубке с разбавленным вином, я наблюдал за собравшимися. Присутствовали все важные особы. Великие магистры военных орденов и их маршалы. Ги де Лузиньян, его братья и их вассалы-пулены. Герцог Гуго Бургундский, молодой Генрих Блуаский, доблестный Вильгельм де Барр, епископ Бове, неизменно цветущий, и его набыченный приятель Дрого де Мерло. Прочие знатные французы, около дюжины. Бароны и прелаты из всех владений Ричарда: Англии, Нормандии, Мэна, Анжу, Бретани и Аквитании. Мы, рыцари двора.

— Выступаем на рассвете, — сказал Ричард. — Шесть миль до Арсура, а затем еще одиннадцать до Яппы. В отсутствие помех первого из городов мы достигнем к полудню. Вот только будет чудом, если это случится. Та равнина, — он показал за реку, — лежит слева по дороге на Арсур и прекрасно подходит для всадников. К югу от нас — гряда прибрежных утесов, из-за которых мы отклонимся от берега и можем подвергнуться нападению с двух сторон. Саладин такой возможности не упустит. С самого утра приготовьтесь к сильным атакам. Сдается мне, по сравнению с ними все предыдущие покажутся бледной тенью.