Крестоносец

Я стиснул зубы. Склонность Ричарда видеть в человеке только хорошее, даже если плохое резало глаз, удивляла меня. Этот изъян он унаследовал от отца.

— Что предложил Филипп вашему брату, сир? — осведомился епископ Губерт.

— Руку своей сестры Алисы… — Ричард скроил забавную мину. — А заодно все мои земли на континенте: Нормандию, Бретань, Анжу, Мэн и Аквитанию.

— Джон уже женат, сир.

Губерт неодобрительно покачал головой.

— Это его не остановит! Он собирался отплыть в феврале во Францию, на встречу с Филиппом, но тут, merci à Dieu[20], приехала из Нормандии мать и остановила его.

— Как она заставила его остаться в Англии, сир? — спросил я.

— Сказала щенку, что если он поедет, то не найдет в Англии ни одного замка или владения, куда смог бы вернуться, — с довольной усмешкой просветил меня Ричард.

Здорово было бы поглядеть на эту стычку: престарелая мать ставит на место зарвавшегося принца.

— Ах, королева Алиенора! — произнес епископ Губерт. — Какая женщина!

— Она — пример для нас всех, — с чувством сказал король.

— Так, значит, королевство вне опасности, сир? — Это заговорил граф Лестерский.

— До поры — да, хотя Филипп по-прежнему собирается вторгнуться в Нормандию, да и Джон затаил обиду. Он и дальше будет строить козни, и из-за распространяемых им предательских слухов о неминуемом провале моего похода у него есть немало сторонников среди знати. Архиепископ Вальтер, моя мать, Маршал и другие юстициары пока владеют положением, но мать просит меня не задерживаться в Утремере. «Твоя держава в опасности, не заблуждайся на этот счет» — такими словами заканчивается ее письмо.

Ричард метался по шатру, как лев по клетке.

— Вот если бы вам пришлось иметь дело с Саладином, и только с ним одним, сир, — выпалил я. Все взгляды устремились на меня. Я смутился и залился краской, как юнец.

— Ты читаешь мои мысли, Руфус, — сказал король, хмыкнув. — Простая битва между мной и Саладином, между его войском и моим — как заманчиво это выглядит. Но, увы, похоже, этому не бывать. — Он взмахнул рукой с зажатыми в ней письмами. — Вот неопровержимый довод в пользу того, что вскоре мне придется покинуть эти берега. Это придает выборам нового короля Иерусалимского еще большую важность. Стоит мне уехать, как очередной натиск турок не заставит себя ждать.

— И Ги — не тот, кто нам нужен, сир? — уточнил де Бетюн.

— Вот именно.

Ричард сказал, что намерен предложить Лузиньяну остров Кипр.

— Умный ход, сир, — сказал епископ Губерт. А потом задал вопрос, который всем не давал нам покоя: — Раз Конраду предстоит стать новым королем, каковы ваши собственные замыслы?

— Мне очень жаль это признавать, но я обязан вернуться в Англию, и чем скорее, тем лучше. Иного пути я не вижу.

Ричард продолжал расхаживать, но на его живом лице проступило несвойственное ему выражение уныния.

Жестокая правда осталась невысказанной. Даже с Конрадом во главе пулены и военные ордена неизбежно будут уничтожены Саладином не позже чем через год после отъезда Ричарда и его большого войска.

Де Бетюн осторожно намекнул на это, и король ответил, что оставляет здесь триста рыцарей и две тысячи жандармов, которым будет платить из своей казны. Обеспечат ли эти силы будущее Утремера, гадать никто не брался, но одно их содержание стоило немыслимых денег. Сложно было сказать, чем еще способен помочь Ричард.

Вскоре после этого король распустил нас. Я понял, что ему хочется побыть одному, взвесить все возможности. На пороге я обернулся. Ричард, сгорбившись, сидел на стуле и глядел в пустоту.

То была поза раздавленного жизнью человека, чувствующего, что, несмотря на все свои усилия, он находится на грани поражения.

Глава 29

Замысел Ричарда увенчался успехом. Шестнадцатого апреля Конрад был избран новым королем Иерусалимским. Возражения последовали только со стороны де Лузиньянов и обиженного Онфруа де Торона, но их никто не слушал. Граф Генрих Шампанский, пользовавшийся доверием как короля, так и французов, был послан с добрыми вестями в Тир. Как рассказал Генрих, Конрад, вернувшись, так обрадовался, что упал на колени, благодаря Бога и прося позволить ему взойти на трон, только если он, Конрад, этого достоин.

Наконец-то Ричарду удалось заручиться поддержкой всех пуленов. Рейнальд Сидонский и Балиан д’Ибелин, самые преданные сторонники Конрада, изъявили готовность повести своих рыцарей и жандармов на юг под началом нового короля. Забрезжила даже надежда, что герцог Гуго Бургундский вернет французов в стадо. Обрадованный, Ричард заявил, что, объединив силы, мы получаем великолепную возможность разгромить Саладина. Я уповал на это.