Крестоносец

Если он поправится — когда он поправится, одернул я себя, — на полный возврат сил уйдут месяцы. Тем временем мы сидим сложа руки, а волки в лице мамлюков рыщут вокруг нашего лагеря. Хотя у врага дела шли тоже не блестяще — Абу старательно выведывал новости у сарацинских купцов, ведущих торговлю с обеими сторонами, — Яппе снова грозил захват, а нам — гибель или плен. Переговоры с Саладином возобновились, но шли вяло, Аскалон оставался камнем преткновения. Что до проклятых французов, не оказывавших никакой помощи… Если бы передо мной поставили толстого епископа Бове, заправлявшего делами, пока болел герцог Гуго, я с удовольствием свернул бы ему жирную шею.

Я поймал себя на том, что лихорадочно грызу ноготь большого пальца. Ведь это были только те трудности, с которыми Ричарду приходилось иметь дело в Утремере. Дома дела тоже обстояли не лучшим образом. Мне не составляло труда представить, как Джон, стреляя змеиными глазками, встречается с Филиппом, строит козни и заговоры. И Фиц-Алдельм рядом с ним.

— Фердия, — послышался шепот.

Очнувшись от забытья, я посмотрел на короля. Глаза его были открыты, и, слава богу, взгляд был ясным.

— Вы проснулись, сир.

Печальная улыбка.

— Похоже, что так. Какой сегодня день?

Я на время задумался.

— Двадцать седьмое августа, сир.

— Я провалялся больше трех недель.

В голосе его сквозила досада.

— Да, сир.

— Ни одного из этих дней толком не помню, — сказал он и облизнул губы.

Я поднес к его рту кубок, всегда стоявший наготове.

— Глоток фруктового сока, сир?

— Выжатого из персиков и груш, присланных Саладином?

— Пусть так, сир. Снег растаял, но напиток еще холодный. Следующая поставка, как мне сказали, будет завтра.

Король сделал несколько небольших глотков, откинулся на подушку и закрыл глаза.

— Вкусно. Саладин — упрямая собака, но в любезности ему не откажешь.

— Воистину так, сир.

Тут Ричард был прав. Корзины прибывали каждые несколько дней, хотя снег приходилось везти с горы Хеброн, далеко на северо-востоке.

— И его брат Сафадин тоже. — Король посмотрел на меня. — Как там арабы?

Во время затишья в войне брат Саладина прислал Ричарду в знак восхищения его доблестью двух великолепных скакунов.

— Чудесно, сир. Вскоре вы сможете на них проехаться, — сказал я, надеясь, что моя ложь звучит убедительно.

— Не так уж скоро. По правде сказать, я слаб, как новорожденный котенок. Божьи ноги, от этой болезни так просто не оправишься.

Он надолго замолчал. Мне показалось, что король снова заснул, но тут он заговорил:

— Тамплиеры и госпитальеры… Они прибыли?

Он еще в горячке, решил я, или не вполне пришел в себя. Минули недели с тех пор, как поступили последние вести от великих магистров. Они не стремились занимать крепости, так как понимали, что не удержат их без Ричарда. И поскольку королю требовалось вернуться в Акру для поправки, Яппа и Аскалон магистров не занимали.

— Нет, сир. Они не придут, — ответил я мягко.

— А как этот мошенник Гуго Бургундский — до сих пор хворает?

— Сегодня поутру из Акры пришло известие, сир. Он умер.

Невелика потеря, добавил я про себя.

Голова Ричарда приподнялась на подушке, глаза оживились.

— Правда?

Я кивнул.

— Ну хоть какие-то хорошие новости. — Король явно чувствовал себя лучше. — Рать Саладина по-прежнему здесь?

— Да, сир.

— Как наше войско?

Я не мог ему солгать — не имел права.

— Не очень, сир. В лагере свирепствуют болезни.

Я подумал про Риса и де Дрюна и порадовался, что они поправились.

Тяжкий вздох.

— Как дошло до такого?

— Не знаю, сир. — Мне самому этот вопрос не давал покоя. Наша победа казалась такой убедительной. А теперь мы на пороге поражения.

— Мне нужно заключить мир, иначе я никогда не смогу убраться из этого места, — сказал Ричард. — Каковы условия Саладина?

Горько было слышать уныние в его голосе.

— По большей части прежние, сир. Вы ведь помните…

— Да. Помню. Они приемлемы, кроме последнего. Он настаивает на разрушении Аскалона.

— Верно, сир.

«Тебе надо уступить, — подумал я. — Иначе мы все тут сдохнем».

— Прости, Господи, но у меня нет сил…

Голос изменил ему.

Король выглядел несчастным. Мне хотелось крепко ухватить его за руку, но такое поведение было бы неуместным с моей стороны.

— Нет позора в том, чтобы уступить Аскалон, сир, — решился я. — В любом случае после нашего отъезда долго он не продержится: у пуленов и военных орденов недостаточно людей, чтобы разместить там гарнизон нужных размеров. Если вы не отдадите его Саладину, он сам его возьмет.

Повисла тишина. Высказав свои мысли, я успокоился. Решение оставалось за Ричардом.

Он молчал так долго, что мне снова начало казаться, будто его сморил сон. Но когда король наконец заговорил, голос его звучал твердо и четко. Решительно:

— Пусть ко мне позовут Онфруа де Торона. — Пулен по-прежнему был главным представителем короля во время переговоров с противником. Ричард продолжил: — Хочу отправить послание Сафадину. Он лучше других способен войти в мое положение. Пусть выговорит у брата наиболее приемлемые условия.

— Хорошо, сир.