Крестоносец

Видя его решимость, Беренгария предложила остаться до тех пор, пока король не будет готов уехать. Ну что значит еще седмица? Но и тут Ричард был неумолим. Время и так достаточно позднее для того, чтобы пускаться в плавание через Греческое море; каждый день отсрочки чреват встречей с сильными ветрами и штормами. Безопасность ее и Джоанны значит для него больше, чем возможность путешествовать вместе как муж и жена.

Не отрывая глаз от Джоанны, я готов был поддержать Беренгарию и умолять короля исполнить ее просьбу. Но ничего подобного я не сделал, а вместо этого крепился как мог. У меня тоже оставалось дело в тех краях: следовало даровать свободу Абу.

Когда Беренгария успокоилась, Ричард поцеловал ее нежно, но почти рассеянно и пообещал свидеться к Новому году. Затем препоручил ее заботам де Шовиньи, который поклонился и дал клятву отдать за королеву жизнь, если понадобится. Ричард повернулся к Джоанне и распахнул объятия. Ее скорлупа дала трещину, и она прильнула к нему, плача как маленькая.

— Эй, малышка, малышка, — проговорил Ричард с несвойственной ему теплотой. И крепко обнял сестру.

— Ричард!

Голос ее дрожал.

Меня одолевали ревность и печаль. Я все отдал бы за возможность поменяться с ним местами, за право прилюдно обнять ее.

— Мы скоро встретимся, — сказал король, поглаживая ее по волосам.

Она слегка отстранилась и подняла свои прекрасные заплаканные глаза, глядя ему в лицо:

— Обещаешь?

— Обещаю.

Он говорил искренне.

Джоанна кивнула. Потом произошло неожиданное и, ах, такое желанное событие! Ее проникновенный взгляд обратился на меня.

— А вы, сэр Руфус, обещаете заботиться о своем короле и господине и оберегать его до благополучного возвращения в его королевство?

За ее словами и взглядом угадывалось нечто большее, гораздо большее.

— Обещаю, госпожа, — отчеканил я. — Я буду охранять его даже ценой жизни.

— Спасибо.

Ее лучезарная улыбка согрела самые темные уголки моей души. Почерпнутые из нее силы поддерживали меня, пока королевы спускались в большую гребную лодку, которой предстояло доставить их на корабль.

Последним сошел де Шовиньи, который в последний раз переговорил с королем, а затем попрощался со мной и де Бетюном. Когда мы обменивались рукопожатием, он наклонился ближе и прошептал: «С Джоанной ничего не случится, даю слово». Я с благодарностью кивнул, довольный, что решил-таки довериться ему.

Оглянувшись, Беренгария вскинула руку. Спустя мгновение Джоанна последовала ее примеру.

Ричард махал в ответ. Я стоял у него за спиной, и он не видел, что я делаю то же самое.

Мы долго молчали, глядя, как корабли поднимают якорь, а затем, увлекаемые несколькими весельными лодками каждый, идут на буксире к выходу из гавани. И только оказавшись на широкой воде, корабли начали ставить паруса.

Меня удивило, что стоило королевскому судну обогнуть городскую стену, как тяжкий груз упал с моих плеч. Джоанна уехала. Бог даст, я увижусь с ней в Нормандии или в Англии, но до тех пор мой долг — оставаться рядом с королем.

Но меня не сильно удивило, что, когда король повернулся, на его лице читалось такое же облегчение. Он похлопал меня по плечу:

— Еще дней десять, Руфус, и мы тоже пустимся в плавание. А в месте назначения нас будут ждать этот подлец Филипп и мой злокозненный братец.

Ричард хмыкнул: боец в нем уже встрепенулся в ожидании грядущих битв.

— Куда бы вы ни пошли, сир, я всегда рядом с вами, — сказал я.

Послесловие автора

В послесловии к «Львиному Сердцу» я допустил в одной фразе неточность, какое-то время не дававшую мне покоя. Я обмолвился о том, что издатели попросили меня переместиться в эпоху, отличную от древнеримской, и могло создаться впечатление, будто меня заставили это сделать, загнали туда пинками и руганью. Ничто не может быть дальше от истины! Древний Рим — это культура, занимающая особое место в моем сердце, но мне всегда хотелось написать книгу о другой цивилизации и о другом историческом периоде. Идей для таких романов роилось так много, что все, наверное, мне воплотить не по силам. Имейте в виду, что и до «Львиного Сердца» были случаи, когда на моем рабочем столе лежали книги из «неримских» времен: к примеру, трилогия «Орлы Рима» первоначально задумывалась как серия о Столетней войне. Однако тогда мой издатель решил, что это не лучшая идея, поэтому я так и остался в Античности. «Орион», теперешний мой издатель, став сотрудничать со мной, рассудил иначе, отсюда и мой переход в эпоху Средневековья.