Крестоносец

Она как завороженная слушала, пока брат рассказывал о взятии города. Свое участие Ричард, по обычаю, преуменьшал, зато не преминул упомянуть о том, как я избавил его от попадания арбалетной стрелы.

— Разве нужно было так рисковать? — спросила Джоанна.

Ричард пожал плечами, а она укоризненно поцокала языком. Ее голубые глаза, такие же яркие, как у него, обратились на меня.

— Похоже, мне следует поблагодарить тебя, сэр Руфус, за то, что у меня до сих пор есть брат.

Господи Иисусе, какой желанной она была! Кровь прилила к моим щекам.

— В скором времени после того король сделал то же самое для меня, мадам.

— Позже ты обязательно расскажешь мне об этом.

Ослепительная улыбка.

Сердце подпрыгнуло у меня в груди.

— Почту за честь, мадам.

Ричард закончил рассказ, с восторгом сообщив, что возвышающаяся над Мессиной башня получила название Матегрифон — «Убийца греков».

— Нельзя так называть ее, брат! — возразила Джоанна. — Не все люди на Сицилии мятежники, не все злодеи. В большинстве своем это добрый народ, Я прожила тут много лет, не забывай.

— Помню, малышка. Однако недовольные причинили много зла моим воинам. Нужно донести до них послание, а башня отлично подходит для этой цели. У меня нет желания и впредь убивать грифонов, разве что при нужде. Но если они снова взбунтуются, Богом клянусь, я захвачу весь остров.

Ричард еще некоторое время уверял, что мир восстановлен, и наконец Джоанна удовлетворилась этим.

— А теперь расскажи, что так взволновало тебя, — сказала она с улыбкой, от которой на щеках появились ямочки.

Ричард рассмеялся, я же, оторвавшись от созерцания королевы, снова встретился взглядом с де Бетюном. Было странно и забавно видеть короля, покорно подчиняющегося приказам.

— Я заключил мир с Танкредом, — сообщил Ричард.

— Если у маленькой собачки есть хоть немного мозгов, она не станет отбивать кость у собаки побольше.

Губы короля дрогнули.

— Это еще не все. Освободив тебя, Танкред не вернул твою вдовью долю.

— Он скуп.

— Не сомневаюсь. Но после событий в Мессине ему пришлось переосмыслить свое положение. Двадцать тысяч унций золота тебя устроят?

— Двадцать тысяч? — Джоанна всплеснула руками. — Ах, какой счастливый день! Ты славно потрудился, брат.

— Он заплатит условленную сумму в течение двух недель, но это еще не все, — продолжил Ричард, наслаждаясь. — Я вытряс из него еще двадцать тысяч.

— Речь, часом, не о наследстве, завещанном Вильгельмом нашему господину отцу?

— О нем самом. Я подумал, что мне сподручнее получить монеты вместо золотого стола и шелкового шатра на двести человек.

Озадаченный, я посмотрел на де Бетюна. Он тихонько пояснил: покойный супруг Джоанны Вильгельм давно собирался поднести Генриху, отцу Ричарда, щедрый дар, чтобы Генрих помог с освобождением Иерусалима.

— Танкред не утверждал, что завещание лишается силы, поскольку папа умер прежде Вильгельма? — спросила Джоанна.

— Утверждал.

— И все же ты заставил признать его.

— Ничего подобного. Просто сказал, что, если Танкред желает оставаться королем Сицилии, ему придется заплатить.

По губам Ричарда пробежала хищная улыбка.

Комнату заполнил звонкий женский смех.

— Ну, брат, это трудно назвать выбором.

— Я подсластил снадобье, предложив стать его союзником. Хочешь не хочешь, нам предстоит зимовать на Сицилии — едва ли Беренгария успеет приехать до Нового года. И если мы будем заодно с Танкредом, жить станет гораздо проще. Если бы я его оттолкнул, он бы проторил дорожку Филиппу. Они и так вели тайные переговоры, если верить моим лазутчикам. Но теперь этому конец.

— Танкред дает тебе золото. А что получает взамен?

— Одна из его дочерей, когда войдет в возраст, выйдет замуж за моего наследника.

— Но Джон уже женат.

— Я не о нем.

— А о ком? — спросила она недоуменно.

— Ах, малышка! Я же совсем позабыл, как далеко занесло тебя от дома. Джону нельзя доверять.

— Мне он запомнился милым пухлощеким мальчиком, — промолвила Джоанна, нахмурившись.

Я попытался скрыть усмешку, а Ричард фыркнул:

— Может, так и было давным-давно, но с тех пор этот щенок сильно изменился. По этой причине и по многим другим мой наследник — не он, а Артур Бретонский.

— Сын нашего брата Джеффри? — Дождавшись кивка, Джоанна продолжила: — Ему ведь года два или три от роду?

— Три.

— Дитя. Джона твое решение явно не обрадовало, ведь он — взрослый мужчина.

— Он получил до моего отъезда щедрое возмещение. Я пожаловал ему четыре графства и еще много чего. Но хватит про Джона.

Она кивнула:

— Вполне понятно, что выиграет Танкред благодаря брачному союзу. Имея твою защиту, он может не бояться семейства Гогенштауфенов и их намерений захватить остров. А что этот союз принесет тебе?

— Помимо двадцати тысяч унций золота?

Джоанна скроила гримаску.

— Не забывай, что германского императора твои действия совсем не порадуют. Как ни крути, Констанция — законная наследница трона.

Как ни странно, сама Джоанна не имела прав на престол Сицилии.

— Меня мало заботит, что думает Барбаросса. Полагаю, что и ему до меня дела нет. Если между нами возникнут разногласия, мы разрешим их в Утремере.

Фридрих уже находился на пути в Святую землю.