Крестоносец

— Было бы разумно отдохнуть несколько дней, сир, — мягко заметил я. — Вам не следует перенапрягаться, лекарь говорит, что это может вызвать новый приступ.

Король нетерпеливо цокнул языком.

— В таком случае я велю принести меня к Проклятой башне на носилках.

Я подумал, не попробовать ли отговорить его, но решил не тратить силы попусту.

— А сарацины? Наносят ответные удары?

— Да, сир. Но без особого успеха, слава богу.

Я рассказал ему про случившуюся накануне вылазку, во время которой все враги отступили, кроме их вожака, эмира в богатых доспехах. Одинокий, он отважно ринулся вперед, намереваясь поджечь одну из наших катапульт при помощи глиняной бутыли с греческим огнем.

— Фиц-Алдельм одолел его, сир, — закончил я.

— Славная работа. Эмира взяли в плен?

— Нет, сир. Фиц-Алдельм выхватил бутыль и опорожнил сарацину на чресла.

На лице короля отразился ужас.

— Что-что он сделал?

— Сжег ему причинное место, сир.

У меня звенело в ушах от жалобных воплей эмира, а его люди яростно кричали, безуспешно пытаясь отбить своего предводителя.

Ричард нахмурился.

— Это в высшей степени не по-рыцарски. Даже сарацины заслуживают лучшего обращения.

Я кивнул, сочувствуя злосчастному турку, но был доволен тем, что король узнал о злобном нраве Фиц-Алдельма. Пусть продолжает в том же духе, взмолился я.

Снаружи раздались голоса, и Ричард вздохнул:

— Это Ральф Безас, или я ничего не смыслю. Пришел тыкать меня, щупать, пичкать своими настойками. Ступай, Руфус, отдохни немного. Позже мы снова поговорим.

Бросив Рису гранат размером с два кулака, извлеченный из корзинки в шатре Ричарда — ее, скорее всего, прислал Саладин, прослышавший о болезни короля, — я попросил парня очистить плод. Он закатил глаза, так как отделять спелые семечки от белой мякоти было нелегко, но повеселел, когда я сказал, что хватит половины. Красный плод сделался нашим любимцем на Сицилии, и найти его здесь было приятной неожиданностью.

— Как король? — спросил Рис.

— Лучше. Хочет возглавить штурм.

— А он достаточно оправился?

— Еще нет, но говорит, что будет наблюдать за войсками с носилок.

Рис улыбнулся:

— Представляю себе Филиппа, делающего то же самое.

— Он едва с постели встает, — бросил я презрительно, повернувшись к выходу.

— Вы куда? — спросил валлиец, хлопоча с ножом над гранатом.

Я ухватил связку ветоши:

— Сделаю то, что всем иногда приходится делать.

— Осторожнее.

Я кивнул. Собственная отхожая яма покуда имелась только у короля. Для рыцарей двора копали отдельную, но еще не закончили. До поры мы находились в таком же положении, что и все воины, а по большому счету все в лагере. Большую нужду полагалось справлять сразу за оборонительным рвом, отделявшим нас от Саладина. Естественно, многие не желали топать в такую даль или подвергаться опасности, поэтому промежутки между палатками простых солдат были усеяны зловонными лепешками. За канавой невозможно было найти чистую полоску земли, да и сидеть с голым задом среди толпы было не слишком уютно. Я обнаружил, что чем раньше выйти, тем меньше будет народа. К тому же, если рассудить здраво, в ранний час сарацины едва ли стали бы рыскать поблизости.

Я торил путь через бестолковщину христианского лагеря. Выгоревшие на солнце палатки, кособокие лачуги из обломков досок, веревки с бельем. Дворняга оскалила на меня зубы — многие здешние псы совсем одичали, и я наклонился, делая вид, что подбираю камень. Собака попятилась, поджав хвост. Дойдя до последних шатров, я пересек открытое пространство, отделявшее их ото рва. Ему полагалось иметь пятьдесят шагов в ширину, чтобы на нем могли собраться готовящиеся к атаке войска, — но зачастую там не было и половины. За два года осады его захламили несметным количеством брошенного снаряжения и отходов, не говоря уж об испражнениях всех сортов.

Порадовавшись, что поблизости никого нет, как и с другой стороны рва, я стал спускаться по земляному склону. Он был достаточно пологим, дойти до самого низа можно было обычным шагом. Приходилось смотреть под ноги: иные солдаты облегчались прямо здесь, к тому же часто попадались туши животных. Подъем на противоположную сторону был более крутым, требовалось помогать себе обеими руками. Сунув ветошь за пояс и подгоняемый позывами в животе, я стал проворно взбираться.

Наверху не было никаких признаков вражеских конников. Я стал оглядываться в поисках чистого участка земли. Это оказалось не так-то просто. Поближе ко рву, где безопаснее, почва была густо усеяна кучками человечьего дерьма. Я осторожно направился к востоку, не отрывая глаз от поверхности, и сделал около сотни шагов, чего тоже не хватило. С прибытием наших сил солдат в лагере стало вчетверо больше, и я наблюдал одно из последствий этого.

Расстегнув пояс, я стянул шоссы и брэ и присел, обратившись лицом не к сарацинам, а нашему лагерю. Турки едва разглядели бы мой голый зад за три мили. А если бы я повернулся наоборот, меня видели бы все, кто находится поблизости.