Крестоносцы

— Мисс Баскет любит Селима и даже готова приехать сюда, работать в иракской больнице, — ответила она. — Я еще подумала вот о чем. — Молодая женщина сделала паузу. Дэвид внимательно смотрел на нее. — Если Селим согласится в обмен на нашу помощь его подруге снова оказаться рядом с Муктадой и передать ему сведения о Магеллане, то на кого мне сослаться? Не от капитана же американской разведки Уитенборна я все это узнала, не из Лэнгли. По-моему, хуже не придумаешь. Реакция Муктады будет однозначно прямо противоположна той, которая нам необходима. Здесь нужна какая-то связка.

— Точно. Связка нужна. — Дэвид улыбнулся. — Ты — профессиональный врач, Джин, а я профессиональный разведчик. Я должен обязательно размышлять о таких деталях. Кое-что я все-таки надумал. Знаешь этого человека? — Он открыл папку, вынул фотографию и придвинул ее Джин.

— Нет, — ответила та.

— Это профессор Багдадского университета «Аль-Мустансирийя» Джавад аль-Салим. Известная личность среди шиитов. Непримиримый противник Саддама и один из сподвижников Мухаммеда ас-Садра. Аль-Салим — крупный теолог, философ и известный врач. Он давно, как ты догадываешься, пользуется нашей поддержкой. Я думаю, его авторитет для Муктады непререкаем, ведь он с уважением относится ко всем людям, выступавшим на стороне его дяди и отца. О сотрудничестве Джавада с нашей стороной, я полагаю, Муктада не знает. Мы бережем подобные кадры и не подставляем их по пустякам. Нынешний серьезный случай заставляет нас доставать туза из колоды, ведь других вариантов нет. Магеллан слишком опасен, и мы не можем позволить себе роскошь использовать фигуру поскромнее и потерпеть неудачу только из-за того, что Муктада нам не поверит.

— Я знакома с этим Джавадом? — серьезно спросила Джин. — Наверное, мне на самом деле стоит увидеться с ним.

— Нет, не нужно. Подобный шаг только привлечет излишнее внимание. Специально съездить в Багдад, а потом сообщить Муктаде, что у него под носом орудует убийца его родственников… Сомнительный вариант. Вы якобы давно знакомы. По легенде, ты — Аматула Байян, начинавшая учиться медицине в Багдаде, на родине твоего отца, но из-за гонений на твою семью вас с родителями вынудили переехать в Париж. В Багдаде Джавад аль-Салим вполне мог стать твоим учителем. Поскольку он человек чрезвычайно компетентный, ты советуешься с ним в трудных случаях. В этом нет ничего странного. Вы можете общаться не только лично, но и через средства связи. В одном из разговоров аль-Салим мог обмолвиться тебе о своих подозрениях. Дескать, помощник мэра Эль-Кута ему кажется бывшим саддамовским полковником аль-Бандаром.

— Откуда Джавад вообще знает аль-Бандара? Если они враждовали с Саддамом, вряд ли аль-Салим дружил с аль-Бандаром.

— Аль-Салим — крупная фигура в иракской медицине. Несмотря на его оппозиционные взгляды, услугами Джавада не брезговали пользоваться и сам Саддам, и его сыновья, не говоря уже о приближенных. Идеи идеями, а здоровье-то поважнее будет. Аль-Бандар к нему обращался еще при Саддаме. Во всяком случае, мог обращаться. Кроме того, не забывай, для превращения в аль-Кариди, помощника мэра, аль-Бандар сделал пластическую операцию. Где он ее делал? Явно не за границей. Скорее всего, в Ираке. Даже если в Сирии или Египте, специалистов подобного профиля здесь наперечет, и все они знакомы между собой. Подобная история не могла пройти мимо аль-Салима. Он сам не пластический хирург, но мог узнать об этом от кого-то из своих коллег. Эту операцию аль-Бандар, скорее всего, делал уже под своим новым именем. Зачем ему светиться со старой фамилией после того, как власть Саддама свергли? Джаваду могли показать фото до операции и после просто похвастаться, а аль-Салим узнал аль-Бандара.

— Да, я понимаю. — Джин задумалась. — Почему, имея связи с коалицией, аль-Салим сам не рассказал о своих подозрениях?