Крестоносцы. Полная история

Не было ничего необычного и в том, что в 1154 году переворот следовал за переворотом, а Аббаса и Насра выдворили из Каира через шесть с небольшим недель после того, как они захватили власть. Почти сразу после убийства аз-Зафира его сестры вступили в союз с группой дворцовых евнухов, разозленных смертью господина. Женщины отрезали по локону своих волос и вложили их в письма, призывающие в Каир высокопоставленного офицера фатимидской армии, старого шиита армянского происхождения Талая бен Руззика, который в то время находился в Верхнем Египте. Бен Руззик собрал свои войска и двинулся вниз по реке к столице, где среди рядовых солдат Каира вспыхнуло крупное восстание, нарушившее общественный порядок. Сторонники Аббаса и Насра не могли носа из дома высунуть без того, чтобы негодующие женщины не забросали их камнями из окон. К концу мая Аббас решил, что оставаться в городе небезопасно и вместе с сыном бежал в Сирию. По дороге они наткнулись на отряд франков: Аббаса убили, а Насра взяли в плен тамплиеры, — и в конце концов его за выкуп вернули в Каир, где женщины дворца казнили его за предательство, забив насмерть туфлями, а тело его вывесили над городскими воротами. Тем временем бен Руззик вошел в Каир. Он и его войско явились с ног до головы одетые в черное, а над их рядами реяли черные знамена. Это было сделано якобы в знак скорби по убитому халифу, однако все знали, что черный — это цвет Аббасидов, соперничающей династии багдадских халифов. Фатимидский халифат — некогда одна из самых могущественных держав Средиземноморья — погружался в гибельный водоворот. Через шестнадцать лет после того, как аз-Зафира сбросили в колодец, умрет последний представитель его рода, а Египет окажется в руках чужаков. Единственное, что было пока неясно, — в чьих именно руках.

В 1163 году на трон Иерусалима взошел Амори, граф Яффы и Аскалона, второй сын Фулька Анжуйского и королевы Мелисенды. Его старший брат Балдуин III умер 10 февраля. Согласно Гийому Тирскому, который хорошо знал Амори, новый король был грубоватым, серьезным человеком с живым умом и хорошей памятью. Был он не слишком образован, но «любил слушать исторические рассказы, предпочитая их всякому другому роду чтения»^{117}[492]. Волосы имел светлые, откидывал их назад. Был весьма тучен, несмотря на то, что ел и пил умеренно. Кроме того, Амори был лишен дара приветливого разговора, а небольшой дефект речи мешал ему стать хорошим оратором. Но сила его политических инстинктов, интерес к миру естественному и божественному, а также смех — в тех случаях, когда что-то казалось ему забавным, такой сильный, что все его тело ходило ходуном, — делали его до странности притягательным персонажем. Единственными грехами, в которых упрекал его Гийом Тирский, были соблазнение замужних женщин и чрезмерное сребролюбие[493].

Амори короновался в возрасте двадцати семи лет и почти сразу обратил свой взор на Египет. Страна готова была упасть завоевателю в руки, будто созревший плод. Как писал один автор, она, словно «прекрасная невеста, ускользнувшая от нянек», прямо-таки ждала, когда ее похитят[494]. Через семь лет после того дня, когда бен Руззик вошел в Каир, непрочность власти Фатимидов проявилась со всей очевидностью. Став визирем, бен Руззик совладал с острым кризисом 1154 года и потратил немало сил, организуя нападения на торговые пути близ франкских городов, в том числе Тира и Бейрута. Но в конце концов и он уступил той же грубой силе, что привела его во дворец. В 1160 году, когда юный аль-Фаиз заболел и умер, бен Руззик возвел на престол еще одного халифа-ребенка, девятилетнего аль-Адида, за которого выдал замуж свою дочь. Эта хорошо знакомая всем попытка устроить политические дела ради личной выгоды визиря спровоцировала столь же хорошо знакомый ответ: в сентябре 1161 года на бен Руззика прямо во дворце напали чернокожие воины суданского корпуса фатимидской армии, которых наняла для этого одна из тетушек халифа. Бен Руззик получил смертельную рану, и, пока слуги уносили его в безопасное место, между его личной стражей и суданцами вспыхнул бой не на жизнь, а на смерть. В этой схватке погибло пятьдесят человек, а принцессу, злоумышлявшую против бен Руззика, задушили ее же собственным шарфом. Аль-Адид сохранил за собой трон, но в следующие два года пост визиря переходил из рук в руки еще трижды: сначала визирем стал сын бен Руззика, затем офицер-курд Шавар ибн Муджир ас-Сади (или просто Шавар) и, наконец, царедворец по имени Дирхам. С каждым поворотом руля человек, занимавший пост визиря, начинал безжалостно избавляться от предполагаемых недоброжелателей в рядах фатимидской армии, «чтобы расчистить место для себя»[495]. И с каждой такой чисткой правящий класс становился слабее. Государство пребывало в кризисе.