Крестоносцы. Полная история

Ибн аль-Джаузи, осмеявший внешность Фридриха, называл императора «материалистом», для которого «христианство было просто игрой»[710]. Обвинение несправедливое — в действительности Фридрих был ревностным христианином, и обещание отправиться в крестовый поход он дал от чистого сердца. К тому же император бóльшую часть своей жизни активно преследовал еретиков, проживавших в его владениях, не говоря уже о евреях и мусульманах Сицилии. Но в то же время — как это ни парадоксально — он испытывал неутолимый интерес к миру природы, далеко выходивший за рамки, определенные христианским Священным Писанием. Эта пытливость ума, которую Ибн аль-Джаузи осуждал как материализм, — а также тот факт, что вырос Фридрих на Сицилии, где греческая, арабская, еврейская и латинская культуры проникали одна в другую глубже, чем где бы то ни было, — позволяла ему игнорировать традиционные культурные границы, что возмущало фанатиков, причем как христиан, так и мусульман. Фридрих впитывал знание, откуда бы оно ни поступало, «неустанно вдыхая его сладкий аромат», как он сам говорил. Он обожал естествознание, астрологию, логику, риторику, медицину, право, философию и математику. Он был превосходным зоологом, содержал зверинец, в котором в разное время жили леопарды, верблюды, медведи, жираф и павлин-альбинос, и написал хрестоматийный текст о соколиной охоте, озаглавленный De arte venandi cum avibus («Искусство птичьей охоты»). На его взгляды серьезно повлияли комментарии испанского ученого-мусульманина Ибн Рушда (Аверроэса) к трудам Аристотеля. Фридрих был убежден, что невозможно проникнуть в тайны сотворенного Господом мира, отказываясь принимать во внимание достижения ученых других вероисповеданий. Он окружал себя латинскими, греческими, мусульманскими и еврейскими учителями, советниками, поэтами, учеными и чиновниками. Уже будучи взрослым, держал при себе арабского учителя логики и переписывался с еврейскими и арабскими учеными из южной Испании[711]. Фридрих с детства был знаком с исламом и понимал его, говорил по-арабски и любил распространяться о своем величии в словах, понятных не только христианам, но и мусульманам: себя он не раз называл «заступником римского имама», выражая сугубо христианский концепт в терминах, близких исламской публике[712]. Короче говоря, Фридрих был потрясающе либеральным интеллектуалом и крайне практичным монархом. Его увлечения питались не сомнениями в вере, но скорее рассудком, необходимостью и умением устанавливать приоритеты и балансировать между двумя крайностями, а также — в первую очередь — сицилийским происхождением. Ибн Василь, проявивший больше проницательности, чем аль-Джаузи, считал Фридриха «благородным и образованным» и «благосклонным к мусульманам, потому что вырос он на земле Сицилии… а жители того острова в основном мусульмане»[713]. В отличие от аль-Джаузи, Ибн Василь не сомневался в преданности Фридриха христианству и идее крестовых походов.

Герман фон Зальца попал в круг приближенных Фридриха после возвращения из Египта в 1221 году. Отказ Фридриха от участия в Пятом крестовом походе — результат изматывающего торга с папой Гонорием по поводу условий, на которых он мог получить корону Священной Римской империи, — вызвал большое недовольство, и немецкий король понимал, что рано или поздно (и чем раньше, тем лучше) ему придется исполнить свои обеты.

Отъезду Фридриха препятствовали и многочисленные обязательства, которыми он обзавелся вместе с императорской короной. Кроме того, ему приходилось совмещать императорские обязанности с управлением беспокойной Сицилией, которое требовало его личного внимания. Поэтому перед фон Зальца стояла задача, к исполнению которой он немедленно и приступил, — помочь Фридриху разрешить споры, тянувшиеся со времен последней гражданской войны в Германии, и одновременно поддерживать тесные дипломатические связи империи с папским престолом. Работенка та еще, но Герману она была по плечу. Одновременно фон Зальца преследовал и кое-какие личные цели — а именно обеспечить Тевтонскому ордену надежную поддержку со стороны двух самых важных покровителей: императора и папы. В общем, в 1220-х годах фон Зальца был занят по горло. Как Гуго де Пейн, магистр-основатель ордена тамплиеров, который некогда помогал поднять западные страны на крестовый поход на Дамаск, заодно обогатив свой орден, так и Герман прилагал усилия к тому, чтобы император однажды приехал-таки на Восток и подхватил упавшее знамя Пятого крестового похода[714].