Крестоносцы. Полная история

Первой явилась армия Конрада. Германский король выдвинулся в путь раньше Людовика, спустился вниз по течению Дуная и пересек границу Византии в конце лета 1147 года. Он привел с собой огромное войско: что-то около пятидесяти тысяч солдат и тьму невооруженных паломников; возглавлял армию цвет немецкой знати, в том числе племянник короля Фридрих, герцог Швабии — будущий Фридрих Барбаросса[450]. Византийский поэт Феодор Продром, демонстрируя привычное сочетание презрения и отвращения, которое люди Востока приберегали для жителей Запада, сравнивал немцев с «гадаринскими свиньями»^{107}: нечистыми, демоническими, дикими и одержимыми манией разрушения[451].

Увы, сравнение с утонувшими свиньями страны Гадаринской оказалось вполне уместным. К 7 сентября 1147 года посланники Мануила довели германских крестоносцев почти до самой столицы, и в дороге обошлось без особых беспорядков. Добравшись до места, откуда до Константинополя оставалось два дня пути, крестоносцы разбили лагерь в Хировакхийской долине, которая изобиловала подножным кормом для лошадей и вьючных животных. Через долину протекали две реки. Здесь-то крестоносцев и настигло несчастье. Ночью разразилась жестокая буря, реки вышли из берегов, и поток воды унес с собой множество людей, их скота и имущества. Сводный брат Конрада Оттон, епископ Фрейзинга, так описывал панику, охватившую лагерь: «Можно было видеть, как одни плывут, другие цепляются за лошадей, третьих постыдным образом тащили веревками, дабы вызволить из беды… Огромное множество… было смыто потоком воды, побито о камни и поглощено водоворотами»[452]. Греческий летописец Иоанн Киннам, настроенный менее сочувственно, пришел к такому выводу: «Справедливо можно заключить, что сам Бог наказывал их»^{108}[453].

Мануил Комнин не собирался спокойно смотреть, как крестовый поход Конрада бесславно окончится у него на пороге. С германским королем его связывали семейные узы: жена Конрада, Гертруда Зульцбахская, была старшей сестрой императрицы Ирины^{109}. Не особенно ему хотелось наблюдать и за тем, как орава западных крестоносцев стоит лагерем у ворот Константинополя. Поэтому, когда армия Конрада обсохла, он постарался как можно скорее переправить ее через Босфор в Малую Азию. Конрад, строивший амбициозные планы скорым маршем попасть в Антиохию уже следующей весной, ничего не имел против[454]. Германский король разбил войско на две части: армию паломников, что пошли по вьющейся вдоль побережья дороге через Эфес, возглавил его брат по матери епископ Оттон, а король последовал прямо на юго-восток путем первых крестоносцев: по древней римской дороге, которая, минуя Никею, вела к Дорилею, где крестоносцы в 1097 году обратили в бегство армию Кылыч-Арслана. Отсюда он собирался бросить вызов столице султаната Икониуму, а затем, перевалив через горы, попасть в северную Сирию. В путь они вышли приблизительно 15 октября.

За время, прошедшее с Первого крестового похода, Малая Азия гостеприимнее не стала, да и турки не полюбили вдруг искателей приключений с Запада. Султаном Рума в то время был сын Кылыч-Арслана Масуд I. В ходе своего долгого правления (начавшегося в 1116 году) Масуд значительно укрепил власть султана в районах, где раньше господствовали племенные вожди[455]. Излюбленная тактика турок — молниеносные набеги и притворные отступления верховых лучников, призванные измотать тяжелую конницу, прежде чем обрушиться на противника с мечами, — была действенна так же, как всегда. И пока германская армия все с большим трудом — верхом и пешком — продвигалась по направлению к Дорилею, Масуд сполна отомстил за поражение, которое его отец потерпел полвека назад. Нападения начались еще до того, как крестоносцы ступили на турецкую территорию, а через десять дней германская армия уже успела понести потери, которые ставили под сомнение саму возможность продолжать поход. К тому же у крестоносцев кончались съестные припасы. «Смерть и убийства сопровождали франков, пока большое их число не погибло», — писал Ибн аль-Каланиси^{110}[456]. Сам Конрад сообщал о турках, которые «без передышки атаковали и убивали рядовых пехотинцев»[457]. Во время одного из набегов король был тяжело ранен. К концу месяца бароны убедили Конрада, что у него нет иного выбора, кроме как развернуться и пойти назад в Византию, где он сможет вверить себя милости Мануила Комнина и соединить остатки своей армии с войском Людовика Французского. Рождество германский король встретил уже в Константинополе.