Крестопор

Из легких Мэллори вырвался порыв дыхания, и она ускорила шаг. Несколько студентов в коридоре замедлились и повернулись к Ларри, затем к Мэллори. Ее лицо стало красным. Она продолжала идти, с каждым шагом все больше ненавидя Ларри за то, что он вроде как делает одолжение, приглашая ее на свидания каждые несколько дней; она даже ненавидела Дейдру за то, что она так без ума от него, и за то, что она ведет себя так, будто с Мэллори что-то не в порядке, потому что она не чувствует того же самого.

- Знаешь, что произойдет? - продолжал Ларри, теперь уже громче, когда у него имелась аудитория. - Ты подхватишь какую-нибудь заразу от этого слизняка, вот что произойдет. И тогда ты не сможешь даже купить себе свидание!

Мэллори завернула за угол, стараясь скрыться от окружающих и от голоса Ларри Кейна. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, она сжала руку в кулак, злясь на себя. Впереди располагался боковой выход, и она, поспешно увернувшись от группы девушек, болтавших друг с другом по-испански, протиснулась в дверь.

На тротуаре ей стало намного легче, и она глубоко вдохнула прохладный воздух, однако жжение в животе не проходило.

Мэллори и Кевин встречались почти месяц, и за это время подруги не давали ей ни минуты покоя. "Он - пять миль плохой дороги", - сказала ей Дейдра, и поначалу Мэллори была склонна с ней согласиться. Она не планировала видеться с ним больше одного-двух раз.

На первом свидании он привел ее в свой гараж и сыграл для нее на гитаре, а затем вручил наушники и включил демо-запись, которую сделал вместе со своей группой. Музыка стала для нее первой подсказкой, что Кевин Донахью - не тот парень, за которого она его принимала. Когда он играл на гитаре, его лицо напрягалось и становилось замкнутым, как будто он больше не находился с ней в гараже. Когда она слушала кассету, он вышагивал вокруг, как требовательный отец, ожидая ее мнения о музыке. Он с тихой страстью рассказывал о написании песен, и когда она сказала ему, что ей нравится его музыка, в его темных глазах мелькнула яростная гордость. У него имелись основания для гордости: музыка была мрачной, злой и провокационной. Мэллори была очень впечатлена.

Его родители и брат уехали на выходные к родственникам за город, поэтому он пригласил ее в дом, выкурил с ней косяк, поставил несколько пластинок и немного потанцевал. Она все ждала, что он сделает шаг навстречу, но он не делал этого. Пока не закончилась вторая пластинка.

- Эй, - сказал он, взяв ее за руку, - давай трахнемся.

Сначала это шокировало, но потом заинтриговало. Никто раньше не говорил об этом прямо. Они немного подурачились, но в ту ночь она не пошла до конца. Кевин так разозлился, что ей показалось, будто он собирается ее ударить.

Во второй раз они пошли в кино. Мэллори ожидала, что Кевин снова начнет приставать к ней, и была готова сказать "да", но он этого не сделал.

На третьем свидании он отвез ее на Малхолланд, расстелил одеяло на зарослях сорняков в стороне от дороги и снял штаны, не сказав ни слова. Когда она попросила его быть осторожным, потому что это был ее первый раз, он сделал вид, будто не услышал ее.

Было больно, но и чертовски приятно, особенно то, как он использовал свой рот. Он тихонько рычал ей на ухо непристойности, двигаясь внутри нее.

- Ты можешь найти кого-то гораздо лучше, - говорила ей Дейдра почти каждый день.

Мэллори считала иначе. Были парни, которые одевались лучше - хотя Мэллори нравился запах потертой кожаной куртки Кевина, - парни, которые были более популярны, лучше выглядели, но ни один из тех, кого она знала, не являлся таким... непредсказуемым, как Кевин. В них не хватало той остроты, того электричества, которое она чувствовала, когда была с ним.

"Ладно", - думала она, - "пускай, у них нет судимостей, как у Кевина, но что с того?"

В прошлом году у Кевина возникли неприятности с полицией. Из того немногого, что он рассказал об этом, она поняла, что он что-то украл. По крайней мере, это не было изнасилованием или убийством. Хотя она не могла понять, зачем ему понадобилось воровать; его родители определенно не являлись бедными.

"Может быть, именно поэтому", - подумала она. – "Может быть, воровство служило единственным способом, с помощью которого он чувствовал, что может получить что-то самостоятельно, что-то, что не досталось ему от предков". Он не часто распространялся о своих родителях, но, когда это делал, не говорил ничего хорошего.

Однако под его резкой внешностью скрывалась мягкая сторона. Она была глубоко запрятана, и Мэллори видела ее лишь несколько раз, но она существовала. И казалось, что за последние пару недель эта сторона проявилась в большей степени, что, возможно, происходило не без влияния Мэллори. Может быть, пройдет немного времени - и она сможет остудить гневный огонь, пылавший в его глазах.

Он не говорил этого и, возможно, никогда не скажет, но Кевин Донахью нуждался в ней.