Крестовский треугольник

Даша вскрикнула и прикрыла рот рукой.

— Ты что ж такое мелешь-то?! — озлобилась Катя.

— Я чё?! Я ничё! Сама ж меня допрашивать стала! Свяжись с бабами… Расскажи! Расскажи! А потом — чего мелешь… Не буду больше ничего говорить! — обиделся Виктор.

Катя видела, как затряслись тонкие Дашкины плечи. Она тихо заскулила, не отрывая руки от лица.

— Не верь ему! Мало ли, что Збруеву на службе померещилось.

Даша замотала головой.

— Витя, — Даша подняла на родственника глаза полные слез. — Адрес можешь сказать?

— Даша, Дашенька! Я прошу тебя, не надо! Родная моя, не ходи туда! Зачем тебе все это? — Катя кинулась успокаивать сестру.

— Я должна. Я в глаза им посмотреть хочу… — по щекам катились крупные капли. — Господи, какой позор… За что? Почему я?

— Даша, тем более забудь…

— Как я людям теперь в глаза смотреть стану? Все пальцам будут тыкать… Говорить: «Смотрите, от нее муж к мужику сбежал!» Позор… Какой позор… Ненавижу его! Урод!

***

После переезда Романа жизнь заиграла новыми красками. Андрей каждое утро вставал пораньше, чтобы успеть приготовить завтрак. И, умиляясь, наблюдал, как любимый уплетает за обе щеки, сидя в кровати. А потом он провожал Романа до двери, на прощание нежно целуя его в губы. Счастье переполняло сердце. Он любил и чувствовал себя любимым.

Однако Марья Никитична не разделяла радости своего соседа и ворчала по поводу незаконно проживающего в квартире Романа. Кроме всего прочего, старуха повадилась гадить парням, высыпая в холодильник содержимое мусорного ведра, чем доводила Андрея почти до истерики. Он пытался объясниться с ней, но бабка молча закрывалась в комнате и не желала идти на переговоры. Когда в очередной раз молодые люди остались голодными, было принято решение снять отдельную квартиру, а комнату Андрея выставить на продажу.

Все вещи были упакованы. Роман обвязывал бечевкой разобранный шкаф. Шофер заказанной «Газели» только что позвонил. Андрей, открыв дверь, потихоньку перетаскивал вещи на лестничную клетку, когда на пороге появилась хрупкая маленькая женщина в сером длинном плаще. В рыжих волосах, ниспадающих на плечи, играли солнечные лучики, едва пробивающиеся с улицы сквозь пыльное подъездное окно, создавая мягкий ореол свечения вокруг ее головы. Ввалившиеся щеки подчеркивали красивые высокие скулы. Тонкие бледные губы были плотно сжаты. Кончик острого вздернутого носика выделялся розовым цветом на фоне бледной почти фарфоровой кожи. Веки припухли. Глазницы очерчивали темные круги. Было видно, что женщина совсем недавно плакала.