Крестовые походы. Под сенью креста

И здесь на арену вновь выступил тарентский князь. Лнтиохия давно, возможно, еще со времен константинопольского сидения, стала главной целью его стремлений. Овладение столь богатым торговым и ремесленным городом было бы для Боэмунда самым достойным завершением его стараний в крестовом походе. Хитроумный норманн давно уже не возлагал особых надежд на то, что эту крепость удастся взять чисто военными методами, и исподволь начал прощупывать обстановку среди осажденных, не без оснований рассчитывая на то, что там, где бессильна сила, все может решить предательство., Боэмунд хорошо помнил, что большинство горожан, да и значительную часть гарнизона, составляли греки и армяне. Первоначальный расчет на восстание христианского населения города не оправдался — варвары-франки были для греков ничем не лучше сельджуков. Но среди офицеров гарнизона Боэ-мунду удалось найти человека, который согласился помочь честолюбивому норманну. Это был некий Фируз, армянин по национальности, несколько лет назад перешедший в ислам в поисках лучшей доли. То ли этот человек не получил того, на что рассчитывал, то ли его ренегатство было мнимым, а в душе жила ненависть к сельджукам —- сейчас уже нельзя сказать, что именно толкнуло его на предательство. Да и было ли это действительно предательством: поистине, чужая душа — потемки. Во всяком случае, Фируз, действуя либо из личной ненависти и страсти к наживе, либо из подлинного патриотизма, согласился помочь крестоносцам. Этот армянский офицер был командиром мощной угловой башни, состоявшей, фактически, из трех отдельных башен, тесно примыкавших друг к другу, и называвшейся «башней трех сестер» (между прочим, само существование подобной башни позволяет, с большой долей вероятности, разрешить загадку уже упомянутых выше расхождений очевидцев, называющих разное количество антиохийских башен). Фируз согласился впустить в свою башню под покровом ночи Боэмунда с соратниками, а затем переправить их к близлежащим воротам.

Неизвестно, как долго держал этого туза в рукаве поднаторевший в интригах норманн, но, как только в войске осаждающих появились первые слухи о приближающейся к ним огромной армии мусульман, он понял, что настал его час. По требованию Боэмунда был собран совет латинских вождей. На нем тарентский князь объявил, что знает способ быстро овладеть крепостью, но тут же потребовал от собравшихся поклясться в том, что, если город будет взят с помощью именно этого средства (о сути его он не проронил ни слова), то Антиохия станет владением Боэмунда.

Неожиданный демарш тарентца весьма озадачил крестоносных лидеров, и на совете разгорелся нешуточный спор. Танкред, естественно, сразу поддержал своего дядю; в пользу Боэмунда склонялись и оба Роберта, которым давно надоело многомесячное сидение в лагере. Но против норманнского князя резко выступил его главный противник, Раймунд Тулузский. Провансалец, конечно, рассчитывал, что Антиохия достанется ему он объявил, что неотложные дела призывают его на родину, и, поскольку осада затягивается, он вынужден оставить войско. Угроза отъезда Боэмунда — лучшего полководца католической армии, да еще в такой критический момент, испугала крестоносных вождей. Еще дважды собирались совещания по тому же вопросу; большинство латинских князей выступало уже на стороне норманна, и лишь неистовое сопротивление графа Тулузского не позволяло решить спор в пользу тарен-тского князя. Тем временем по лагерю все сильнее распространялись панические слухи о несметной мусульманской рати, идущей на выручку защитникам Антиохии. У страха глаза велики, и лагерная молва уже утверждала, что к Антиохии приближается чуть ли не миллионное войско всех мусульманских эмиров, сколько их есть от Босфора до Инда. А поздно ночью в начале июня прискакал запаленный гонец из Эдессы, который сообщил, что страшный слух является правдой: на христиан с несметной ратью движется могучий мосульский эмир Кербога, а с ним войска еще двадцати восьми сельджукских эмиров и беков, и что не позже, чем через неделю, мусульмане будут под Анти-охией.

Паника, охватившая при этом известии всех крестоносных вождей, окончательно решила дело. На совете, состоявшемся 2 июня, все христианские князья согласились с притязаниями Боэмунда и дали необходимую клятву. Скорее оказаться в безопасности за стенами города, прежде чем Кербога уничтожит всех — так теперь думали все, не исключая Раймунда, и норманнский князь получил, наконец, карт-бланш.