Крестовые походы. Под сенью креста

И все же положение крестоносного войска, запертого в антиохийских стенах, оставалось крайне тяжелым. Сражения, болезни и голод унесли за семь месяцев осады около пятидесяти тысяч человек, и от огромного 300-тысячного войска, год назад гордо дефилировавшего на азиатском берегу Босфора, осталось сто пятьдесят тысяч голодных, отчаявшихся людей, разуверившихся в победе. Окруженные вдвое большей армией, все время в напряженном ожидании штурма или неожиданных вылазок из цитадели, защитники Гроба Господня обратились к своей последней надежде — надежде на Божье чудо. Всю армию охватило мистическое настроение, упование на то, что в последний момент Господь подаст свой знак и спасет верных христиан.

Тем временем голод дошел до крайнего предела, В пищу шло всё: кожаная упряжь, древесная кора, дохлые кошки. Свежее крысиное мясо считалось лакомством, а кое-где уже доходило и до случаев людоедства. Многие не выдерживали мук голода и пытались бежать прочь из города. Ночью на веревках они спускались со стен и, постоянно рискуя наткнуться на разъезды мусульман, бежали к кораблям, стоящим в гавани. Дезертиров иронически прозвали «веревочными плясунами». Но бежали не только простые воины или рыцари; страх и отчаяние охватили и некоторых вождей. Среди дезертиров оказался граф Стефан Блу-аский; под более благовидным, но явно надуманным предлогом покинул войско и Гуго де Вермандуа. Предательство лидеров нанесло новый тяжелый удар по моральному духу «Христовых воинов».

Ожидание неминуемой гибели до предела обострило религиозные чувства крестоносцев. Многие впадали в молитвенный экстаз и простаивали коленопреклоненными дни и ночи напролет в многочисленных антиохий-ских церквах, моля Господа об избавлении. Ожидание чуда стало таким нестерпимым, что оно не могло не свершиться. И «чудо» произошло.

В один из июньских дней в покоях заболевшего графа Тулузского появился бедный провансалец Петр Барте-леми. О нем мало что известно, даже очевидцы называли его то обычным солдатом южнофранцузского ополчения, то бенедиктинским монахом. Думается, что первое ближе к истине. Так вот, Петр Бартелеми утверждал, что у него было божественное видение: якобы святой первоапостол Андрей показал ему копье, которым римский воин Лонгин пронзил распятого Христа, из жалости прервав его мучения; это святое копье зарыто под церковью святого Петра в Антиохии, и, если пилигримы найдут это копье и пойдут с ним в бой, то Господь пошлет им победу над неверными.

Поверил ли Раймунд рассказу своего солдата, или >ке он сам был режиссером этой мистификации — это ii;iвсегда осталось тайной и поводом для почти тысяче-летнего спора, который начали уже сами участники похода, а продолжили многочисленные исследователи. По если тулузский граф и не приложил к этому руку, m псе выгоды от обладания подобной святыней он понял очень хорошо. Тотчас же, по его приказу, в храм, ука-1ВННЫЙ Петром Бартелеми, была послана группа .рыцарей и священников с заданием непременно найти Копье Лонгина. Весь день, сменяя друг друга, рыцари, голдаты и монахи копали землю. Уже в сумерках, ког-ца яма достигла почти четырехметровой глубины, в нее опустился босой, в длинной нательной рубахе, сам Петр Ьлртелеми, и через несколько мгновений, крича от восторга, поднял над головой ржавый обломок копья. Христианское воинство обрело-таки свою победоносную святыни):

Конечно, не все поверили в столь своевременное чудо. Боэмунд Тарентский в узком кругу откровенно плсмехался над «святостью» этого копья, которое, по ОГО мнению, пару лет назад принадлежало какому-нибудь сарацину. Даже папский легат Адемар выра-шл самые серьезные сомнения в подлинности новоявленной святыни. Но скептики были вынуждены прикусить языки, когда увидели, какое мощное впечатление произвела эта находка на отчаявшееся крестоносное воинство. Сразу 'прекратились случаи дезертирства, окрепла дисциплина: воодушевленные крестоносцы поверили в скорое торжество над врагами. И Боэмунд, не самый ревностный христианин, но прирожденный полководец, быстро понял, что изменившееся настроение войска дает пусть небольшой, но реальный шанс ii.i победу.

Совет латинских князей, собравшийся 25 июня, на-ш,1чил Боэмунда Тарентского на четырнадцать дней гл.чиным предводителем войска, с почти неограничен-noii властью. Энергичный норманн предпринял самые жесткие и решительные действия для укрепления воинской дисциплины: так, когда некоторые отряды в страхе попытались уклониться от предстоящей битвы, он приказал сжечь их квартиры, и более двух тысяч домов Антиохии было обращено в пепел. Победа или героическая смерть на поле брани — только такой выбор оставлял яростный норманнский князь христианскому воинству.