Крестовые походы в Палестину (1095–1291). Аргументы для привлечения к участию

Одним из таких аргументов был тезис о божественном наказании людей за греховность. Представления о земных бедах как о божественном наказании за грехи имели ко времени крестовых походов длительную историю. Неудивительно, что неудачи крестоносцев обосновывали их греховностью еще во времена первого крестового похода. Начиная же со второго крестового похода это стало стандартным объяснением неудач в Палестине. Разные источники по-разному уточняют (если уточняют вообще), о греховности кого именно идет речь. Это могут быть как непосредственно грехи крестоносцев, так и грехи всего христианского мира, видимо, в силу значимости Святой земли для всех верующих в целом. Лишь небольшая часть источников проясняет вопрос о том, как именно Бог проявлял себя, желая наказать своих верующих за грехи, причем это касается лишь вопроса о греховности непосредственно крестоносцев. Остается лишь предполагать, что в случае божественных наказаний за грехи всего христианского мира алгоритм мог быть аналогичным. В случае же крестоносцев, на примерах можно увидеть, как их порочное поведение вызывало гнев Бога, а раскаяние и становление на путь истины – обретение вновь божественной поддержки. При этом, как показывает анализ текстов, Бог не присылал сарацинов в наказание крестоносцам умышленно, он лишь не мешал им прийти самим. Как таковые сарацины всегда оставались для Бога крайне нежелательными обладателями Святой земли, но он предпочитал их грешным христианам, нахождение которых в Святой земле опечалило бы Бога в большей степени. Получается, смысл крестового похода был уже не просто в освобождении Святой земли, но ее освобождении и заселении достойными этого людьми.

Другим объяснением неудач крестоносцев была идея о том, что Бог может и сам легко и просто освободить Святую землю от сарацинов. Однако он не делает этого намеренно, потому что хочет проверить, являются ли верующие действительно верными ему. Этот аргумент даже более кардинально изменил саму идею крестового похода, чем аргумент о греховности. Слушатель мог этого не осознавать: пропаганда по-прежнему продолжала подчеркивать значимость Святой земли, трагичность для христианства ее потери или угрозы ее потери. Именно она все равно оставалась на первом плане, и ее освобождение оставалось ценностью как таковое, а испытание для верующих стало, как и очищение от греха, попутной целью. Вместе с тем по-новому представляются цели, которые, как считалось, преследовал Бог в крестовом походе: Святую землю освобождать нужно, но Он может легко сделать это и сам, для этого ему не нужны крестоносцы. Они нужны ему исключительно для их же проверки на верность. По сути, это испытание направлено на то же, на что и механизм взаимодействия с Богом на почве греховности: Святую землю нужно освободить, но ей должны владеть только те, кто достойны этого.

Два аргумента взаимно дополняли друг друга: люди, которые будут достойны владеть Святой землей, с одной стороны, должны очиститься от греха, а с другой – путем участия в крестовом походе доказать свою приверженность Богу, и только тогда им можно доверить Святую землю. Бог мог бы и сам ее освободить, но крестовый поход нужен ему, чтобы избрать людей для заселения своей «вотчины».

За участие в крестовом походе крестоносцы получали земные привилегии, духовную привилегию, которой являлась индульгенция, и, как следствие, воздаяние на небесах. Нужно отметить большую степень гибкости пропаганды всех уровней в плане предоставления духовной привилегии крестоносцам. С одной стороны, папство проявляло большую изобретательность с целью привлечения как можно большего числа людей к крестовому походу. Постепенно полную индульгенцию стало возможным получить не только за личное участие: был ликвидирован ряд сопутствующих ее получению условий. Кроме того, стало возможным получение частичной индульгенции за оказание материальной помощи святому делу крестового похода и даже – очень небольшой индульгенции – за присутствие на проповеди. С другой стороны, проповедники находили множество оригинальных способов, как представить эту индульгенцию народу в еще более заманчивом свете и во многом даже были похожи на современных специалистов по рекламе. Они настаивали на уникальности и временности столь щедрого предложения, предполагающего освобождение как от мук ада, так и от мук чистилища, выгодного соотношения вкладываемого труда и получаемого воздаяния, наличии выгоды независимо от того, выживет человек в походе или погибнет. Кроме того, подобно современным профессионалам рекламного дела, они могли и намеренно упростить суть дела, умолчав о некоторых значимых вещах или неудобных вопросах.