Крик филина

Симпатяга, очевидно, понял, что милиционер от него просто так не отстанет. На повороте, где от основной улицы в сторону заброшенного парка уходили узкие кривые проулки, он на полном ходу соскочил с подножки и резво побежал к разросшимся кустам сирени, неловко прижимая к себе аккордеон.

Поравнявшись с поворотом, Журавлев тоже на полном скаку спрыгнул с телеги и побежал следом за бандитом. За ним, осторожно придерживаясь руками за городушки борта, слез Филимонов, по инерции пробежал несколько шагов за телегой и, поспешно оглядевшись, кинулся за лейтенантом.

Бежать с аккордеоном в обнимку было неудобно, но и бросать ценный музыкальный инструмент было жалко. Симпатяга все еще надеялся, что успеет скрыться в зарослях, прежде чем его догонит милиционер, тем более что до спасительных кустов оставалась самая малость. «Господи, помоги! Господи, помоги!» – загнанным воробышком билась в его потной голове трепетная мысль, придавая ногам необходимые силы, лелея в душе последнюю каплю надежды.

Журавлев сильно запыхался, но, увидев впереди петляющую фигуру бандита, нашел в себе силы прибавить скорость. Из последних сил Илья все же догнал его и в прыжке сбил на землю.

– Попался, голубчик, – тяжело дыша, процедил сквозь зубы Журавлев. – Теперь не уйдешь.

Он бесцеремонно поставил горе-гармониста на ноги и с такой силой встряхнул, что у того безвольно мотнулась голова и лязгнули зубы.

– Что, не нравится? – зло произнес Илья.

Тут подоспел Филимонов, часто и шумно дыша, как загнанная лошадь, которую они только что чуть не угробили.

– Все же догнал? – едва выдавал он из себя. – Молодец!

Илья продолжал смотреть на Симпатягу, в его сузившиеся до черной точки зрачки, в которых пока еще не было особого страха. Чтобы сломить волю бандита, Илья с многообещающей угрозой сказал:

– Помню я, как ты в лесу этот самый аккордеон у красноармейца отнял. И как вы его с Симычем застрелили. А он ведь с войны возвращался, живой, а возле родного дома нашел свою погибель от вашей бандитской руки. Я видел…

Симпатяга бросил на него косой, изучающий взгляд и глухо ответил:

– А ежели видел, то должон знать, что я никого не убивал. И отвечать за Симыча не намерен. Мы с ним разного поля ягоды… Он отпетый урка, а я… средней руки пацанчик.

– Я вот сейчас отволоку тебя в уголовный розыск, там все и расскажешь.

– Мне бояться нечего, – стоял на своем Симпатяга, но уже не так уверенно, видно все же переживая, что придется держать ответ за свое участие в банде. – Мне бояться нечего, – повторил он, – расскажу, что знаю.

– Ну пошли, – сказал Журавлев и повел его впереди себя, время от времени подталкивая в спину стволом пистолета.

Филимонов шагал позади, о чем-то усиленно размышляя, потом нагнал их и с недовольным видом сказал, обращаясь к Журавлеву:

– Мы что, его так и поведем пешкодралом? Давай я его постерегу, а ты позвони в угро, скажи, чтобы за нами автобус прислали. Вон, с почтамта и позвони. Чего нам с ним шествовать у всех на виду.

– Я и сам об этом подумал, – охотно отозвался Журавлев, пряча пистолет в кобуру. – Давай, пригляди тут… Да смотри не упусти! – громко крикнул он уже на бегу и через минуту скрылся в дверях почтамта.

Набрав номер дежурного, Илья прижал трубку к уху, время от времени тревожно поглядывая сквозь пыльное стекло на ту сторону улицы, где остались его дожидаться бандит и охранявший его Филимонов.

Нетерпеливо переступая с ноги на ногу, Журавлев зло бормотал:

– Соколов, возьми трубку. Возьми трубку, Соколов. Да возьми же, в конце концов, трубку, черт бы тебя побрал. Вечно ты где-то шляешься…

Было видно, как Филимонов что-то злобно и запальчиво выговаривает бандиту, раздраженно трясет его за грудки. Илья с тяжким вздохом подумал, что это должно быть нелицеприятные, накопившиеся за годы войны слова искреннего возмущения.

Симпатяга покорно кивал, тупо глядя в землю, мялся, как нашкодивший хулиган, и вдруг сильным толчком резко бросил тяжелый аккордеон в грудь Филимонову. От неожиданного удара капитан отшатнулся назад и в следующий миг опрокинулся на спину. Симпатяга резко развернулся и, отчаянно размахивая руками, стремительно побежал в сторону парка.

Бросив трубку, в которой уже слышался взволнованный голос Соколова, лейтенант вылетел из дверей почтамта и понесся через дорогу, на ходу вынимая пистолет. Тем временем Филимонов проворно повернулся на живот, прицелился, положив пистолет на согнутую в локте руку, и несколько раз выстрелил вслед убегавшему бандиту. Илья видел, как Симпатяга как будто запнулся обо что-то невидимое и со всего маху рухнул лицом вниз, нелепо выставив вперед руки. Еще какое-то время он царапал пальцами утоптанную землю, потом затих.

Первым к нему подскочил Филимонов, перевернул ногой безвольный труп на спину. Когда подбежал Журавлев, красивое лицо Симпатяги уже было белым, недавно блестевшие темные глаза затянулись тусклой безжизненной пленкой, а изо рта безобразно торчал синий кончик крепко прикушенного языка.