Крик горностая

— И вот мы вышли на ключевое обстоятельство — вы, господин Тигран Гамлетович, много раз бывали в квартире Анны Ревель и отлично знали расстановку камер, потому что она вам сама ее показала, — он презрительно прищурился, склонил голову к плечу. — И вот сейчас я хочу задать вам ряд вопросов, и первый, возвращаясь к началу нашей беседы — что вы делали в указанные мной даты, и в частности, прошедшей ночью, когда произошло нападение на Анну, а при задержании злоумышленника погиб сотрудник детективного агентства.

— Погиб? — переспросил Тигран и сразу осунулся, сник. Опустив голову на руки, он тяжело дышал и раскачивался вперед и назад. Макс ждал, но задержанный не начинал говорить.

— Тигран Гамлетович, я вам рекомендую сделать признательные показания…

Тигран вскинул голову:

— Мне? — темные глаза стали черными. — Но я ни в чем не виноват! Я ничего не делал Анне, я не мог ей ничего сделать… Я любил ее…

* * *

Тигран особенно хорошо запомнил тот май. Теплый и непривычно солнечный. Ани повторяла: «В такой май можно и умереть». Он ругался. Не то, что верил в мистику или был фаталистом, но разговоры о смерти словно вкалывали еще одну иголку в его сердце.

Он предчувствовал беду.

— Брось, Тигран, — Ани смеялась над ним. — Это суеверие. А мы — взрослые современные люди.

В тот май она все время улыбалась. Тигран спрашивал, что ее веселит, но девушка отводила взгляд и замирала, а вместе с ней замирало и сердце Тиграна. Он носил во внутреннем кармане небольшое колечко, простенькое, купленное на свою редакторскую зарплату. И он все не решался его отдать Анне, все ждал идеального момента.

Со дня рождения Марго прошло больше двух месяцев. Тигран разрывался между работой в издательстве и передачей дел от отца. Отец сердился и требовал все больше, а Тигран никак не мог решиться, чтобы разрубить этот завязывающийся на его горле узел.

— Мне нужно время, — повторял он.

Отец не понимал, но и не слишком давил, из-за чего узел на шее Тиграна, казалось, затягивался все туже.

Да и Тигран не слишком старался, чтобы он понял: о своих отношениях с Ани он не рассказывал, а откровения про издательское дело вызывали у отца стойкую неприязнь. Нет, он не повышал голос и не требовал, он тихо усмехался. В этом смехе чаяния Тиграна становились такими же тихими и незначительными. Не достойными даже внимания.

Ани о переменах в его жизни тоже не знала. Он не скрывал особо, но она не спрашивала, а он не говорил. Той весной у них сложилась невероятная идиллия. Вечерами они собирались в его уютной квартирке, пили чай. Ани готовила что-то простое, ловко управляясь со старенькой сковородой.

— Как день прошел? — Спрашивала.

Тигран внутренне сжимался, но не рассказывать же о делах, об уволенной горничной, обокравшей постоялицу, об испорченном фильтре в бассейне, о споре с братом об участии в фестивале гостиничного искусства и смене шеф-повара ресторана. Ани все еще думала, что он работает в издательстве, небогатый, но подающий надежды редактор.

— Нормально, — вздохнул Тигран, усаживаясь за стол.

Он понимал, что когда-нибудь ему придется рассказать. Он понимал, что Анну ранит его ложь, как и то, что делает только хуже. Но продолжал уклоняться от разговора.

— У нас на ужин макароны в греческом соусе, — между тем безмятежно сообщила девушка и поставила на стол глубокую миску, доверху наполненную «улитками» и щедро политыми сливочным соусом и сухим базиликом.

Пахло одуряюще вкусно.

— Останешься? — спросил Тигран, когда ужин был съеден.

Девушка помрачнела:

— Ты же знаешь, что нет. — Она упрямо смотрела в пустую тарелку. — Не понимаю, зачем спрашивать…

Он кивнул соглашаясь — «нет», значит «нет». Она все еще не готова. Анна тем временем встала из-за стола, собрала тарелки и торопливо помыла их. Убрала в буфет. Вытерла руки и огляделась, шумно выдохнув и будто бы растеряв всю свою решительность. Рассеянно поправила волосы.

Тигран поднялся, чтобы проводить ее, но девушка продолжала стоять и не двигалась — трогательная и нежная. Желтый свет от абажура ласкал ее плечи, отбрасывал на льняные волосы золотые искры, руки безвольно опущены. Он шагнул ближе, коснулся ее волос, щеки и почувствовал, как вздрогнула девушка. Но не отстранилась. И это… приободрило Тиграна.

Он провел подушечкой пальца от плеча выше, чертя невидимую линию по шее девушки. Он встал перед ней. Обхватил ладонями лицо, словно безумный надеясь прочитать в глазах ответ на вопрос, который мучил его месяцы и годы. Но Анна опустила глаза. Чуть приоткрыла губы, вздохнув. Ее дыхание девушки сбилось, сердце колотилось с таким надрывом, что Тигран мог слышать его. Он сжал виски девушки, заставляя ее все-таки поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Ани…

У нее дрогнули ресницы. Она чуть подалась вперед, плечи стали мягкими и податливыми, но тут же девушка вздрогнула и отпрянула, будто от удара тока — в кармане Тиграна зазвонил сотовый. Девушка отвернулась к кухонным шкафчикам.

Тигран встал за ее спиной и положил руку на локоть, ответил на звонок. Звонок, пустивший под откос всю его жизнь. Изменивший в ней все.

— Да…