Крик горностая

Мама. На него будто обрушился потолок, оглушив и лишив возможности дышать — она бы не стала звонить так поздно, если бы не что-то страшное.

— Папа в больнице, сердце… — выдохнула она. — Приезжай скорее!

Все-таки судьба не оставляла ему выбора.

* * *

Отец выглядел уставшим. Щеки впали, скулы обострились, сделав лицо неприветливее.

Он никогда не болел, никогда не позволял себе расслабляться и раскисать. Терпеть не мог, когда о нем заботились больше, чем он сам хотел. Терпеть не мог собственную беспомощность. И очень злился, признавая любую болезнь собственной непозволительной слабостью.

В палате было много цветов, они душили своими ароматами, не притупляя, а только усиливая «больничные» запахи лекарств и тревожной навалившейся беды. Увидев сына, слабо поднял руку и подозвал к себе.

— Ты старший, на тебе больше ответственности, хочу, чтобы ты помнил…

Тигран постарался улыбнуться, присел на край больничной койки и устроился удобнее. Склонился и поцеловал его руку чуть выше костяшек, одновременно отметив, что рука чуть влажная и холодная. Обхватил ладонями запястье. Проговорил тихо, но убедительно:

— Отец, все хорошо будет, ты поправишься и еще на моей свадьбе будешь отплясывать.

Отец не изменился в лице, задумчиво пожевал пересохшими губами. Когда заговорил снова, его голос звучал слабо.

— То, что я выздоровею, это бесспорно. Как и то, что Бог послал мне звоночек: «Стой, Гамлет, твое время на исходе!», — он поднял к потолку указательный палец другой руки, не скованной рукопожатием сына. — И пренебрегать таким предупреждением — это быть идиотом. А идиотом Гамлет Саркисян не был никогда.

Он похлопал сына по тыльной стороне ладони и посмотрел прямо перед собой.

— Отец, мне не нравится, что ты говоришь… — пробормотал Тигран.

Но отец будто бы говорил сам с собой и сына не слышал.

— Это хорошо, что я успел ввести тебя в курс дела… Я вряд ли вернуть в бизнес. Поэтому, Тигран, бросай свои детские игры с этой твоей литературкой и займись делом, семьей. Это твой долг…

— Отец…

— …Я знаю, у нас были разногласия по дальнейшему развитию бизнеса. Я спорить больше не буду. Теперь это целиком твоя ответственность. Придешь за советом, дам его. Послушаешь — твое решение. Нет — перечить тоже не стану.

— Отец… Не нужно, ты поправишься, и все будет, как раньше.

У Тиграна сосало под ложечкой, в ушах шумело. Отец долго смотрел на него, словно решая, что сказать. Карие, почти черные глаза, прищурились. Он вздохнул:

— Как раньше не может быть вечно, Тигран… Когда-нибудь этот момент должен был наступить, и я рад, что смогу увидеть, как мое дело процветает и растет. Уже под твоим началом. — Он помолчал. — Это не страшно, сын — быть мужчиной.

Тигран перевел взгляд на мать — та склонилась к отцу, чтобы поправить подушки.

— Хорошо. Отец, тебя выпишут, и мы поговорим об этом. — Он решил уйти от разговора и не обещать сейчас, когда отцу на самом деле плохо, ничего. — Тебе сейчас не стоит волноваться.

Он был уверен, что сегодняшний разговор — минутная душевная старость впервые всерьез заболевшего старика. Он пойдет на поправку и передумает. Отец, однако, не отпускал его взглядом. Глубокая морщинка пролегла на его переносице, будто расчерчивая желтоватое лицо.

— Я буду волноваться, зная, что ты оставляешь открытой дверь. — Сказал он. — Закрой ее.

Тигран опустил голову.

— Не волнуйся. Семейное дело в хороших руках.

И он не солгал — он ведь не сказал отцу, в чьих руках семейное дело. Ведь младший брат Карен прекрасно подходил для этого дела и, более того, мечтал возглавить бизнес.

Но тот май решил его доконать.

Когда отец выписался, семья устроила большой праздник. Приехали родственники и близкие друзья. Отец был в центре внимания, шутил и выглядел почти так же бодро, как обычно. Его слабость выдавал напряженный взгляд и немного вымученная улыбка, да мать, которая подливала ему в хрустальный бокал минеральную воду и в раскрытой ладони подавала нужные лекарства.

Дождавшись, когда родственники отвлеклись, тяжело поднялся и поманил Тиграна за собой.

Они ушли в кабинет отца, но тот не занял свое привычное кресло, а сел на диван, указав сыну место рядом с собой. Тигран занял кресло напротив, положил локти на колени, сцепил руки в замок.

— Карен сказал, ты хочешь заказать аудиторскую проверку в гостинице…

— Да, во-первых, давно этого не делали, а внешняя проверка неплохо мобилизует сотрудников. Ты против?

Отец развел руками:

— Я говорил, что вмешиваться в дела больше не буду… И проверка отчетности мне кажется очень правильным решением, своего рода отправной точкой — с чем мы пришли к передаче прав.

Тигран покачал головой:

— Если бы я знал, что ты так это воспримешь, не стал бы делать.

— Почему? — Отец был удивлен.

— Потому что никакой передачи не надо делать. Ты здоров, прекрасно выглядишь. И у тебя есть отличные помощники — Карен и я.

Он специально первым назвал брата, чтобы отец почувствовал, что на него он может положиться в большей степени, чем на старшего сына. Отец уловил ловушку, усмехнулся: