Крикеры

— Ага, но он милый мальчик. Хочешь войти и сделать Нэнси то же, что делал я, а, мальчик?

Фил дрожал, как будто он был голым в разгар зимы. Затем странная десятипалая рука девушки медленно протянулась…

— Нет! — Фил закричал, мотая головой и зажмурившись.

…и кисть прошлась по его лицу. Казалось, что по его щеке ползает стая больших жуков.

Фил думал, что может умереть…

Но потом шлюха очень быстро развернулась и поспешила в холл.

К Дауни.

Шлёп! Шлёп! Шлёп!

— Нет! Э-э-э, Нэнси, пож-ж-жалуйста! — воскликнула Дауни.

— Что ты делаешь, приводишь парней в дом? — закричала девушка, бросаясь вперёд.

Её рука поднялась и…

Бац!

…ударила Дауни по лицу так сильно, что та упала. Рука девушки взмахнула вверх, затем ударила Дауни по голове, как будто это был тетербол.

— Никогда, никогда так больше не делай, тупая девчонка! Никогда никого не приводи сюда!

Бац! Бац! Бац!

— Твой отец будет очень недоволен тобой, и от тебя мало что останется после того, как я расскажу ему всё!

Это было ужасно. Теперь девушка не только шлёпала Дауни, она сидела прямо на её животе, прижимая её к полу, била и душила её.

— Привела парня! Ты с ума сошла? Спорим, ты с ним ебёшься, да? Говори! Да?

— Прекрати! Оставь её в покое! — крикнул Фил. — Она ничего не сделала!

Затем Фил пописал ещё раз в штаны, и мочился до тех пор, пока у него внутри ничего не осталось.

Остальные обнажённые девушки-крикеры в доме, которые, должно быть, слышали весь шум, одна за другой открывали двери, чтобы выглянуть наружу. Девушка с кучей пупков, девушка с горбатой спиной и руками, свисающими почти до ступней, девушка без шеи и без рта. А ещё те девушки, которых он уже видел через замочные скважины: та, с большой арбузной головой и отметинами на бёдрах и животе. И девушка, у которой руки и ноги были просто культями, которые заканчивались там, где должны были быть её колени и локти. Она на всех четырёх пнях выскочила в зал и что-то прокричала…

И сразу зал наполнился звуками: мешаниной слов, кудахтаньем и смехом, похожим на лай собак.

Казалось, все эти звуки наполнили голову Фила. Он никогда в жизни не был так напуган…

Девушка-шлюха слезла с Дауни и подошла к Филу, а затем её большая странная десятипалая рука протянулась и схватила его за воротник футболки «Зелёный шершень».

— Убирайся, мальчик! — сказала она.

Затем, за долю секунды, она открыла рот и оскалила ему зубы.

Большие, кривые, похожие на клыки, зубы, как у собаки.

Фил закричал сильно и протяжно, дёрнулся изо всей мóчи; его футболка разорвалась, а сам он побежал к лестнице быстрее, чем когда-либо в своей жизни…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Остаточное изображение появилось перед ним: зубы.

«Господи Иисусе…»

Зазубренные клыки, как у собаки или волка.

Фил сбросил с кровати простыню. Он перевернулся в темноте и тяжело вздохнул.

«Ещё один кошмар, — подумал он. — Они меня изматывают…»

Это было, конечно, преуменьшение. Сны истощали его. Теперь он чувствовал похмелье и усталость, психически истощённый и физически лишённый жизненных сил, как будто он только что копал канавы в течение шести часов.

Сны вонзались в его сознание, по частям раскрывая то, что произошло в тот день двадцать пять лет назад. И в одном он был уверен…

Осталось ещё несколько таких снов…

Почему он не мог вспомнить?

«Что я вообще могу вспомнить?»

Фил не знал.

Вики всё ещё спала на диване, судорожно ворочаясь. Её рыжие волосы лежали на её лице, как вуаль, и она, казалось, бормотала что-то во сне. В комнате было невыносимо жарко; пот равномерно блестел, как глазурь, на V-образной части кожи, которую открывала её блузка. Фил проскользнул в ванную и быстро принял холодный душ, но как только он вышел, он снова почувствовал жару. Обернув полотенце вокруг талии, он подошёл к комоду, собираясь было достать шорты, когда…

— Нет… нет!

Фил повернулся и вопросительно посмотрел на Вики. Её глаза зажмурились во сне и, очевидно, от кошмара.

«По крайней мере, я не единственный, у кого они есть», — подумал Фил.

— Нет, пожалуйста…

В самом деле, Вики снился шторм из мучительных мыслей собственного разума. Филу было интересно, что именно ей снится, но потом он подумал, что у него есть неплохая идея насчёт этого, учитывая то, что случилось с ней прошлой ночью.

— Óна… Óна… — пробормотала она.

Глаза Фила сузились.

— Спаситель придёт…

Он смотрел на неё.

— Помолись перед встречей…

«Что?»

Фил наклонился ближе, прислушиваясь…

Затем очень ясно, с закрытыми глазами и скривившимся лицом, она прошептала:

— Маннóна…

«Сны о тарабарщине? — подумал Фил. — Но…»

Слово звучало знакомо, и теперь, когда он подумал о нём, и другие слова, которые она пробормотала, показались ему знакомыми.

«Óна…

Спаситель придёт…

Помолись перед встречей…»

И особенно:

— Маннóна, — сорвался с его губ шёпот.

Фил на мгновение почувствовал, что плывет по течению.

Потом его осенило.

«Прошлой ночью. Засада у Блэкджека, — теперь он вспомнил. — Тот последний крикер, он сказал те же слова, прямо перед тем, как я его убил…»

Да…

Фил был в этом уверен.

Что означают эти слова?

Или они ничего не значили?

Было ли это просто частью диалекта крикеров?