Криминалистика: теоретический курс

Видимо в силу тесной взаимосвязи непосредственно с экспертным исследованием осмотр, проводимый сведущими лицами, в отличие от освидетельствования, не получил подробного освещения в тексте Устава. Однако, уже из названия соответствующего подотдела УУС можно заключить, что под осмотром «через сведущих людей» подразумевалось следственное действие, проводимое самостоятельно экспертом по заданию следователя. Без такого осмотра практически ни одно экспертное исследование не могло обойтись, предваряя экспертизу вещественных доказательств, документов, других предметов, живых лиц или трупа.

Идея Устава 1864 года проводить экспертный осмотр как самостоятельное процессуальное действие, имеющее цель выявлять признаки предметов, на которые судебный следователь внимания при предварительном его осмотре не обратил, могла бы стать весьма интересной и перспективной для реализации в современном уголовно-процессуальном законе.

Однако, начиная с первого УПК РСФСР 1923 года, и до сегодняшнего дня, мы говорим об экспертном осмотре только как об этапе подготовки к уже назначенной и принятой в производство экспертизе. Между тем, посредством экспертного осмотра, избавленного от обязательной процедуры вынесения постановления о назначении экспертизы, можно было бы решить целый комплекс вопросов, и, прежде всего вопрос о выявлении на базе использования специальных знаний новых фактических данных, новых доказательств. Обнаружение экспертом новых признаков осмотренных им предметов, помогло бы следователю не только окончательно определиться с целесообразностью назначения экспертизы, но и с кругом подлежащих выяснению вопросов, с объемом необходимых для ответа на эти вопросы материалов и т. д.

Об этой нуждающейся в решении проблеме уже в наши дни вопрос поставил Р. С.Белкин. Со ссылкой на освидетельствование лица другого пола как на предусмотренный уголовно-процессуальном законом прецедент самостоятельного проведения процессуального действия сведущим лицом, Р. С.Белкин пришел к выводу, что «законом эксперту должно предоставляться право собирать доказательства в некоторых, специально оговоренных случаях…».[479]

О потребности в расширении инициативы эксперта и включении в нее права эксперта по заданию следователя проводить не только осмотры, но и другие процессуальные действия, юристы и ученые говорили еще конце ХIХ начале ХХ века. Так, известный ученый-процессуалист того времени Л. Е.Владимиров аргументировано писал: «При производстве медицинского исследования эксперту необходимо предоставить право делать, кроме осмотра, еще и другие исследования, как, например, допросы подсудимых, свидетелей. Будет ли он это делать непосредственно или чрез следователя, — это не изменяет сущности дела».[480] Говоря о праве «врачей-экспертов» Л. Е.Владимиров, конечно же, имел в виду сведущих лиц любой научной специальности, особо напомнив об этом читателю в завершении главы, посвященной экспертизе.[481]

Допуская обращение к сведущим лицам, Устав предусматривал известное разнообразие процессуальных форм решения специальных вопросов, возникающих на предварительном следствии и при разбирательстве дел в суде. Не проводя четких различий в статусе сведущих лиц, Устав предоставлял сведущим лицам право не только проводить исследования обнаруженных предметов и следов преступления, но и принимать участие в процессуальных действиях, оказывая содействие судебному следователю или судье. По свидетельству И. Ф.Крылова именно эта правовая форма использования специальных познаний, выраженная в участии сведущего лица в так называемом «личном осмотре», то есть в осмотре, который проводили следователь или судья, а не экспертиза, была преобладающей в дореформенном русском судопроизводстве.[482]

Тем не менее, как самостоятельная правовая форма участия сведущих лиц в расследовании преступлений она была возвращена в уголовное судопроизводство России только с принятием УПК РСФСР 1960 года. Причем мотивировалось введение в УПК института специалистов не как итог положительного заимствования идей Устава 1864 года, а лишь «благодаря положительной практике».[483] Положительная практика, безусловно, серьезный и убедительный аргумент. Но не следует забывать, что эта практика начинала формироваться и законодательно была оформлена в Уставе 1864 года, то есть более 150 лет назад. Развитие института специалистов в российском уголовно-процессуальном законодательстве лишний раз свидетельствует о забвении исторического опыта, что зачастую вынуждает искать давно найденные решения, подтверждая известную истину о новом как о хорошо забытом старом.