Криминальное средневековье

Разнообразие грубых слов, обозначающих «доступную женщину» и «продажную женщину», в одном только английском языке просто небывалое. «Как в историческом, так и в современном английском языке, – отмечает Поос, – гораздо больше уничижительных терминов для женщин, чем для мужчин, особенно применительно к сексуальной активности, практически все они имеют “сильный моральный или эмоциональный подтекст”… Гендерно нагруженные эпитеты, вошедшие в лексикон оскорблений, использовались мужчинами и женщинами, чтобы опорочить других людей…»

А что поделать, если разнообразно ругаться хочется, а ничего оскорбительнее, чем возвести поклеп на добродетель женщины, придумать все равно не получится? Вот и изощрялись в выдумывании новой терминологии, обозначавшей по сути одно и то же.

Хотя то же, да не то. Были свои тонкости, которые иногда могли сыграть большую роль.

Самым распространенным было банальное слово «шлюха», которое, однако, существовало в трех вариантах – «whore», «harlot» и «quean». Разницы в них особой не было, все они означали сексуально распущенную женщину, неважно, продающую себя за деньги или занимающуюся беспорядочным сексом просто по причине собственной порочности. Я не буду подбирать аналоги на русском языке, каждый может сделать это самостоятельно, поясню разницу между этими терминами так: «quean» было словом уличным, сленговым, «harlot» – скорее литературным, так проповедники называли даже Марию Магдалину до встречи с Христом, а «whore» использовалось чаще всего у самых широких слоев населения.

Менее конкретными были выражения «slut», «strumpet», «flap», «draggletail», «waggletail», «flirt» или «bitch» – они означали разную степень испорченности, от «вертихвостки» до «суки».

И, наконец, были термины «gill», «drab», «trull», «jade», «punk», которые обозначали конкретно проститутку, то есть женщину, торгующую собой. Они тоже различались между собой по степени оскорбительности – вроде бы, уж что оскорбительнее, чем назвать женщину проституткой, но всегда можно постараться и придумать что-то еще обиднее. Так, слово «jade» означало вообще-то дешевую наемную лошадь – думаю, смысловая нагрузка в качестве ругательства ясна. А «punk» – это не просто продажная женщина, но еще и воровка.

Но что любопытно, для женщины, которую публично оскорбили, оскорбление «проститутка» было лучше «шлюхи». Во-первых, никто не отнесется к этому серьезно, все же знают, что она не оказывает сексуальные услуги за деньги, такое не утаишь в средневековом городе, где все на виду. Во-вторых, она подаст в суд и легко докажет, что это была клевета – где доказательства, что она берет деньги за секс, нет таких!

Ревнивый муж. Роман о Розе, Миниатюра. 1490

Другое дело, если обозвать шлюхой или использовать еще какой-нибудь из не очень конкретных терминов вроде «подстилки». Судиться с таким человеком будет сложнее, поскольку непонятно, что именно и как доказывать, если нет конкретики. Зато на окружающих слово «шлюха» произведет большее впечатление, чем «проститутка», потому что в работу «на панели» своей добропорядочной соседки они не поверят, а вот в то, что у нее есть какие-то тайные грешки, – запросто.

Этим, впрочем, спектр оскорблений не ограничивался, но я уже подробно писала о них в «Блудливом Средневековье», вновь повторять всю эту грязь нет ни желания, ни необходимости.

Оскорбления для мужчин

Хотя почти все средневековые оскорбления, касающиеся сексуальной сферы, рассчитаны на женщин, для мужчин тоже придумывали обидные эпитеты. Хотя это было и сложнее. Да, конечно, мужчину могли назвать кобелем, жеребцом, петухом[93], но, положа руку на сердце, признаем, что даже в те времена негодование в ответ могло вызвать только сравнение с животным, а что касается намека на сексуальную неразборчивость, то это был скорее повод для гордости. Как бы там церковь ни требовала, чтобы мужчины тоже были целомудренны до брака и верны жене в браке.

Фактически существовало только два серьезных оскорбления, затрагивающих сексуальную жизнь мужчины. Первое – это «импотент» и его вариации («кастрат», «женоподобный»). Тут можно не пояснять, сомнения в мужественности воспринимались так же болезненно, как сейчас, и даже сильнее, потому что неспособность выполнять свой долг в постели низводила мужчину на уровень… женщины. Мужчина переставал быть мужчиной, автоматически лишался таких «мужских» качеств, как ум, сила, смелость, а следовательно, не мог требовать уважения и послушания от женщины. Жена могла от него уйти, и ее никто бы не осудил, а в Англии ей даже могли вернуть свободу, чтобы она нашла себе настоящего мужчину.