Криминальное средневековье

Когда-то очень давно, еще на рубеже раннего и высокого Средневековья, церковь очень строго относилась к прегрешениям слуг Божьих. Но к позднему Средневековью эти времена давно прошли, и уже мало того, что клирики имели привилегию в светских судах, их и в церковных «отмазывали» от всего как могли.

В выборке Карен Джонс всего в 149 случаях речь идет о представителях духовенства, причем когда обвинения касались монахов, имена даже не упоминались, а наказания не назначались – по-видимому, их прегрешениями занимались их собственные ордена. Да и представители белого духовенства тоже не все названы по именам.

В целом пятерым назначили публичную епитимью, но двое заплатили штраф и откупились. Троих отстранили от службы, дело одного передали архиепископу, и одного после нескольких лет многочисленных обвинений наконец-то уволили из его прихода. Судя по такой статистике, одно из двух: либо народ кругом огульно обвинял бедных невинных священников, либо церковный суд им потворствовал.

Впрочем, Карен Джонс склонна считать, что верно и первое и второе – все же духовенство в силу целибата было довольно уязвимо перед клеветой и слухами, поэтому им чаще, чем мужчинам-мирянам, приходилось отстаивать в суде свое доброе имя.

Но по большей части все же дело в крайне лояльном отношении суда и сохранении «чести мундира». Яркий пример тому – викарий Роджер Джонсон из Пэтема в графстве Кент, от которого его приход не мог избавиться пятнадцать лет. Было это, правда, уже в начале XVI века, но еще до Реформации, поэтому можно говорить о преемственности судебных традиций. Первый раз его обвинили в сексуальных домогательствах еще в 1515 году, но он привел поручителей за свою репутацию (одного из них, кстати, тоже привлекали по такому же делу еще в 1505 году). Шесть лет спустя его обвиняли в прелюбодеянии, но опять безуспешно.

А в 1529 году против него выдвинули обвинение в клевете на прихожанок, о которых он сказал, что среди них нет ни одной честной женщины. Он снова привел поручителей, но против него выступило девять прихожан-мужчин. А в ходе расследования выяснилось, что насчет прихожанок он не был так уж неправ, потому что сам блудил с некоторыми из них. После этого его к облегчению паствы наконец-то сняли с должности, но были ли к нему применены еще какие-то меры – непонятно.

Защита чести и достоинства

Разбиралось однажды в церковном суде Лондона дело об оскорблении: некая Мэри Гоатс подала жалобу на свою соседку Элис Флавелл. С чего началась их перебранка, значения не имеет, но закончилась она тем, что Мэри крикнула: «Поцелуй меня в задницу», а Элис ответила: «Нет уж, пусть это делает Джон Карре». И Мэри подала на нее в суд – за оскорбление и клевету.

Бывший пленник заявляет о своей повторной жене перед судом. Миниатюра. XIV век

Вроде бы что такого? Но в Средние века и даже в эпоху Возрождения оскорбительные слова несли совсем иную нагрузку, нежели сейчас. Для нас слова – это просто слова, и когда кого-то посылают самым извращенным матом, люди обычно обижаются на само намерение их оскорбить, но вряд ли кто-то в здравом уме решит, что речь на самом деле идет о его матери. Конкретная смысловая нагрузка в ругательствах осталась только у некоторых специфических групп населения, самая известная из которых – уголовники. Там есть свой жаргон, и оскорбительные слова несут вполне конкретный смысл, поэтому за некоторые оскорбления могут на самом деле убить – они, как и в Средневековье, смываются только кровью.

Возвращаясь к Мэри Гоатс. Так что же такого было в словах Элис, что Мэри пришлось обращаться в церковный суд?

Надо сказать, Мэри сама подставилась. Потому что сказала она на самом деле не «kiss my ass», а «kiss my arse», то есть предложила поцеловать ее не в ягодицы, а конкретно в анальное отверстие. И этим дала Элис повод ответить метким и многозначным оскорблением. Слова «нет уж, пусть это делает Джон Карре» для всех окружающих намекали на то, что:

а) Джон Карре – любовник Мэри;

б) значит, Мэри наставляет мужу рога;

в) они занимаются сексом в извращенной форме;

г) причем в унизительной для мужчины.

То есть ответ Элис бил сразу во всех – Мэри объявлялась шлюхой и извращенкой, ее муж – рогоносцем, а Джон – прелюбодеем, извращенцем и подкаблучником. А поскольку смыть кровью это оскорбление благопристойной лондонской горожанке было бы сложно, пришлось подавать в суд. Потому что, если бы она такое спустила, в глазах всех соседей это означало бы, что она признала обвинения. К сожалению, как и во многих других делах, до нас дошли только материалы следствия, а решение суда не сохранилось, но опираясь на аналогичные дела, можно предположить, что Мэри этот процесс выиграла.

Драка простолюдинок. Миниатюра. Начало XVI века