Криминальные романы и повести. Книги 1-12

— Только ли у вас! — покачал головой Скворцов-Шанявский. — Мне тоже чуть не дали по шапке.

— А мне дали, — вздохнул Иркабаев. — Да что вспоминать!

— Нет-нет, — запротестовал профессор, — мне интересно… А то, знаете, одно дело в газетах да по телевизору, а другое — от живого человека. Тем более пострадавшего за справедливость… Присядем? — предложил он, как бы приглашая своего спутника к доверительному разговору.

Они сели на пустую скамейку. Мансур Ниязович, поколебавшись немного, начал с неожиданного вопроса:

— У вас было когда-нибудь желание бросить науку?

— Почему? — удивился Скворцов-Шанявский.

— Вернее, не бросить, а заняться практическим делом? — поправился Иркабаев.

— Не было, — ответил профессор. — Объясню почему. Параллельно с наукой я постоянно связан с практикой. Консультирую Госагропром, состою в комиссиях, непосредственно участвую в разработке конкретных мероприятий.

— А у меня было другое… Закончил сельхозакадемию в Москве. Работал в научно-исследовательском институте. Потом снова Москва — аспирантура, защита диссертации.

— Значит, вы имеете научную степень, — обрадовался Скворцов-Шанявский.

— Коллега?

— Да, кандидат сельскохозяйственных наук. Затем снова НИИ, — продолжал Иркабаев. — Лаборатория, опытное поле, совещания, симпозиумы… Вот, собственно, в каком кругу я вращался. И знаете, Валерий Платонович, наступил момент, когда я почувствовал, что больше не могу! Захотелось самому, своими глазами увидеть, испытать, какая польза от моих научных изысканий. Понимаете?

— Очень даже хорошо понимаю, — кивнул профессор. — Опыт — главный критерий теории.

— Вы даже не можете себе представить, как я обрадовался, когда мне предложили должность главного агронома крупнейшего колхоза! Я рвался, как говорится, в бой! Мечтал применить на практике все свои знания, извините за банальный штамп. И что же? Бой разгорелся, но совсем не тот, о каком я думал. Нет, встретили меня отлично! Председатель колхоза, Герой соцтруда, вручил ключи от нового дома, машину выделил, правда, без шофёра. Но я сам отлично вожу, имел собственный «Москвич». Кабинет, селекторная связь, словом, как большой начальник в городе… Да-а, — протянул Мансур Ниязович, поглаживая подбородок. — Фирма, как говорится, затрат не жалела. Я, значит, с ходу окунулся. С утра до ночи на полях. Как раз уборка хлопка шла. Колхозники, школьники, студенты… Рапортовали одними из первых в республике. Урожай — рекордный! А я ничего не понимаю: урожай-то средний, даже паршивый, можно сказать! Откуда дополнительные центнеры? — Иркабаев замолчал.

— Приписки, что ли? — спросил Валерий Платонович.

— Приписки тоже были. Но главное — другое. Короче, представил я председателю свои подсчёты. Ведь грамотный, вижу по загущенности кустов, количеству коробочек. Он мне говорит: весна была плохая, три раза пересевали, пришлось маневрировать. Пары засеяли… Ладно, думаю, наверное, так надо. Хотя тут, — Иркабаев показал на сердце, — как-то неспокойно. Не дай бог, узнают проверяющие, неприятности будут. Э, какое там! Из района, из области, из самого Ташкента начальство приезжало, довольно осталось. Их интересовало, чтобы на столе самый дорогой коньяк стоял, молодые жирные барашки были да девушки красивые пели-танцевали!

— Точно, точно, — согласился профессор. — Все эти встречи, банкеты процветали пышным цветом в застойно-застольные времена!

— Специально поваров держали! Не поверите, Валерий Платонович, у председателя был один заместитель, который ничем не занимался, только гостей принимал!

— Ну и ну! — покачал головой Скворцов-Шанявский.

— И на тосты были свои ГОСТы, — улыбнулся Иркабаев. — В районе разработали чёткую систему, для какой делегации кто и какой тост произносит. Приехали, например, механизаторы, комбайнёр произносит тост за научно-техническую революцию в кишлаке… Если гости женщины, то пожилая колхозница поднимала бокал за детей планеты и мир во всем мире. А хлопкоробов встречали тостом за полновесную коробочку!

— Смотри-ка! — хмыкнул профессор.

— Но это все не главное. Самое страшное — обман, на котором держались так называемые достижения колхоза! Когда я докопался, волосы встали дыбом! Собственно, и копать-то особенно не надо было. Сеяли, допустим, на двух тысячах гектаров, а отчитывались, будто урожай собран с тысячи. Вот откуда лишние центнеры!

— Позвольте, Мансур Ниязович, — перебил профессор, — а земли откуда?

— Все засевали хлопком. Не только пары, но и пастбища, бахчи, огороды! А какой у нас виноград выращивают! Тайфи, джаус, дамские пальчики — мёд! А дыни!

— Знаю, знаю! — проглотил слюну профессор, вспомнив Самарканд. — Длинные такие…

— Мирзочульские, наверное, — кивнул Иркабаев.

— Во-во! Прямо во рту тают! Аромат — с ума сойти можно! Друзья угощали, когда я был в ваших краях.

— А могли бы запросто покупать в Москве в магазинах, если бы не авантюра с хлопком. Впрочем, махинации с землёй — это арифметика. А вот с барашками — тут прямо алгебра получается!

— В каком смысле? — не понял Скворцов-Шанявский.