Криминальный диагноз

— Он контролирует сбыт наркоты в нескольких кабаках. Неподалеку от его стоянок, — ответила на свой же вопрос Наталья.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— И что из того?

— А ты знаешь, на сколько он загремит, если его сдать ментам?

— Догадываюсь. Скорее всего, ни на сколько. А самые большие проблемы в этой истории возникнут у того патриота, который его заложит.

Наталья повела бровью и отвернулась.

— Я хотела чем-то помочь.

— Спасибо, но, видишь ли, я не брежу местью. Подвернется случай — хорошо, нет — значит, не судьба. Я с куда большим удовольствием получил бы с них еще денег. Штук сто грина. И считал бы, что мы квиты. А посадить их… Что мне от этого проку, кроме геморроя и тягостного ожидания, что мне оторвут башку в собственном подъезде?

Наталья ответила не сразу, но, как водится, ответ ее явился для меня сюрпризом:

— Логично рассуждаешь. Цивилизованно.

— В каком смысле «цивилизованно»?

— В том самом. Есть такая поговорка: не то беда, что корова сдохла, а то, что у соседа жива. Бычья поговорка. Око за око! Варварство. Нормальные люди требуют возмещения ущерба, обращаются в суд, подсылают адвокатов. Они хотят получить компенсацию, и это правильно. Тебе нужно как-то компенсировать свой срок.

— Твоими бы устами да мед пить! Только подавать в суд и подсылать адвокатов к этим людям — самоубийство. Они сами могут кого хочешь подослать, причем так быстро, что не успеешь дождаться возвращения своего адвоката.

— Значит, нужно идти другим путем.

— Опять-таки золотые слова. Как только я найду этот путь, то сразу по нему двинусь.

В третий раз мы вернулись к этой теме месяц назад. Теперь — чтобы довести дело до конца.

Идея была Наташкина, хотя мне и пришлось вытягивать ее клещами. Зная мое отношение к проектам, чреватым новым сроком, она не сразу решилась высказать мне свои соображения. Но идея щекотала ее изнутри, а я наседал снаружи, так что выхода у нее не было.

— У меня есть один знакомый, — начала она излагать свой проект. — Пограничник. Из Таджикистана. Они часто перехватывают караваны контрабандистов. Оружие и ценности они сдают по описи, а наркотики уничтожают на месте, по акту.

— Ну, и?.. — Я уже понял, откуда дует ветер, но мне хотелось дослушать.

— Ну, и они могут не уничтожать всю партию. Понимаешь? Проблем довезти до России, до Оренбурга, у них не возникнет. Если что — скажут, что везут вещественные доказательства. И сами себе дадут справки.

— И?..

— И они могут предложить героин. Очень высокого качества. За половину цены.

— А что мы будем с ним делать?

— Его можно продать. Продать крупному покупателю здесь, в Москве. Чтобы он отстегнул нам комиссионные, а мы бы свели его с этим погранцом.

— А почему ты обращаешься с этим ко мне?

— Ты хорошо знаешь Валдиса.

— То есть ты хочешь, чтобы я пошел к Валдису и предложил ему свои услуги в качестве наркодилера?

Она хитро улыбнулась:

— Нет. Я же знаю, что ты в это не ввяжешься.

— Тогда я что-то не пойму, зачем ты мне всю эту чушь сейчас молола.

— Мне интересно, правдоподобно ли это звучит.

— Что? Этот бред?

— Если ты считаешь, что это бред, тот объясни, пожалуйста, почему. Мне это очень важно. Но если это похоже на правду…

— Будем считать, что ты пишешь детектив, а меня пригласила консультантом. — Мне не хотелось ссориться, а всерьез обсуждать возможность поторговать героином, было против моих принципов. — Перво-наперво, я не настолько хорошо знаю Валдиса, чтобы идти к нему с таким делом. Во-вторых, Валдис недостаточно хорошо знает меня, чтобы обсуждать со мной это. Может, я сексот и в кармане у меня диктофон? Далее. О каком количестве идет речь?

— На полмиллиона. Пятьсот тысяч баксов.

— Конкретно ты замахиваешься! Так вот, Валдис не настолько глуп, чтобы рисковать огромными деньгами, начиная бизнес со мной с таких объемов. Он попросит пробу, гарантии, наведет справки. Кстати, какие комиссионные ты хочешь запросить?

— Ну, он ведь сэкономит пятьсот тысяч. Думаю, что десять процентов — достаточная сумма.

— Может, и так. Только по твоей схеме ему нужно будет сначала заплатить мне этот полтинник, а потом скакать за семь верст киселя хлебать! А если там у него ничего не выгорит? Мало того, что он очень обидится и попросит компенсировать финансовые затраты и моральный ущерб. Он может возомнить, что его специально подставили. Да что мы обсуждаем! Он никогда не даст мне такой суммы!

— Почему?

— Потому, что с меня нельзя будет получить ее обратно. Что у меня есть? Только эта квартира, а ей красная цена — тридцать пять. Ну, сорок, если с мебелью и всем барахлом. За вычетом расходов, комиссионных и налогов, останется штук тридцать. А какой ему смысл со всем этим связываться, если он ничего не наживет? Нет, этот вариант не проходит. В лучшем случае он заплатит эти комиссионные по возвращении. Но что-то мне подсказывает, что по нынешним временам меня дешевле шлепнуть.

— Ну, а если это будет постоянный канал и ему будет выгодно работать с тобой?

— В любом случае он захочет выйти на поставщиков.

— Но ведь они могут поставить условие, что работают только с тобой. Для подстраховки. Мало ли какого клиента ты им приведешь.