Криминальный гардероб. Особенности девиантного костюма

Акцент на удобстве и доступности костюма, осознание потенциала элегантной/повседневной одежды подразумевали синтез моды с жизнью. Воплощением этого подхода стал повседневный шик от Анны Кляйн, Кельвина Кляйна, Ральфа Лорена и многих американских модельеров готовой одежды. Для производства женских вещей использовались новые материалы, такие как лайкра. Повседневная одежда для мужчин, в свою очередь, соответствовала научным и профессиональным стандартам: дизайнеры, ориентированные на любительский рынок, шили коллекции из высокотехнологичных тканей. Граница между профессионалом и любителем исчезала, и это сообщало спортивному костюму любопытные коннотации: оказалось, что можно выступать (или делать вид, что выступаешь) как спортсмен, даже если это не так, и даже на досуге (поскольку спортивный костюм — это одежда для отдыха) можно выглядеть и одеваться как профессионал. И здесь мы снова сталкиваемся с парадоксом, с противоречием между спортом и костюмом, спортом и бизнесом, комфортом и парадностью, технологичностью и традиционностью. Тем не менее, несмотря на противоречивую семантику, спорт и костюм, взятые вместе, репрезентируют и пропагандируют традиционные представления о маскулинности, которая ассоциируется с силой, рациональностью, целеустремленностью, сосредоточенностью, соперничеством и в конечном счете с борьбой и победой. Но что происходит, когда спортивный костюм надевает не профессионал, соревнующийся на спортивной арене? Что происходит, когда удобство замещает дисциплину и перформанс? Что происходит с представлениями о маскулинности, если репрезентирующие ее предметы гардероба помещаются в новый контекст?

История потребления спортивного костюма — это процесс перестройки властных отношений, распространения профессиональных компетенций на сферы досуга и повседневной жизни и борьбы за права угнетенных — в том числе за право потреблять и конкурировать на равных. Спортивный костюм олицетворял собой социальную справедливость и в полной мере соответствовал духу времени. Этому способствовали развитие технологий в области текстильного производства, а также демократичность и удобство самого костюма. И между тем в XXI веке — по крайней мере, в Британии — спортивный костюм ассоциируется с антиобщественной деятельностью. Он превратился в фирменный знак обездоленного класса: бунтовщиков, воров, безработных, возмущенной молодежи в возмутительно одинаковых дешевых серых спортивных костюмах. Это больше не атрибут одинокого бунтовщика. Теперь это символ армии, угрожающей статус-кво. Во всяком случае, именно так спортивный костюм описывается сегодня средствами массовой информации.

В работе, посвященной развитию неолиберализма в Великобритании, И. Тайлер писала о том, как сообщества меньшинств вовлекаются в протестную деятельность, вызывающую отвращение и ужас контролирующего большинства[520]. Тайлер рассказывает, как неолиберализм, представительствующий за бесклассовую демократию, конструирует среду, которая радикально исторгает из себя те или иные группы людей[521], формируя тем самым класс, стоящий ниже самой последней ступени социальной иерархии[522]. Такие группы не вписываются ни в социальный, ни в эмоциональный мейнстрим. Они мыслятся как «другие», как аутсайдеры, и вызывают возмущение, поскольку вследствие устоявшихся стереотипов ассоциируются с характерологическими свойствами и моделями поведения, которые кажутся большинству отвратительными — например, с нечистотой, болезнью, безнравственностью, склонностью к преступной деятельности и так далее[523].

Поскольку отвращение базируется на консенсусе, оно должно иметь узнаваемую форму. Мы испытываем отвращение, сталкиваясь с неким объектом, который, в свою очередь, помогает рационализировать и легитимизировать наши ощущения. Такой объект квалифицируется как «не-я». Одежда играет важную роль в этом процессе, поскольку она представляет собой самый репрезентативный индикатор самопрезентации и групповой идентичности[524]. Как отмечает Д. Крейн, «одежда как артефакт „конструирует“ поведение, навязывая людям латентную социальную идентичность и давая возможность подтверждать ее снова и снова»[525]. И хотя мода сама по себе не определяет наше поведение, социально стигматизированная одежда потенциально способна трансформировать нормативные и общепринятые поведенческие модели. Некоторые предметы гардероба с большей вероятностью будут маркировать их владельца как «другого»[526]. В случае со спортивным костюмом отвращение к тем, кто его носит, служит симптомом глобальных социально-политических и гендерно маркированных тенденций, которые начали складываться в 1980-х годах.