Криминальный репортер

– Ну-у… что, в комнате ничего не пропало, да там и пропадать было нечему, поскольку квартира куплена Саниным для того, чтобы ото всех прятаться на время, – вполне охотно произнес Коробов. – Убогая, надо сказать, комнатенка… Тело его лежало ногами к двери, головой к балкону. Вся квартира, включая и кухню, испачкана в крови. Одет он был в брюки, футболку и куртку. На ногах обуви не имелось, и носки были пропитаны кровью, что указывает на то, что он был еще жив после удара по голове…

– Ну, это мне все известно, – насмешливо сказал я. – Ты мне скажи то, чего я не знаю.

– А откуда тебе это известно? – спросил Володя ради того, чтобы оттянуть время и прикинуть в уме, что еще можно сказать мне, а чего нельзя.

– От той же самой Милицы Васильевны, – ответил я. – Ей ваша основная свидетельница, Клавдия Печенкина, все рассказала. Как и остальным жителям подъезда, а может, и всего дома, кто ее об этом спрашивал. Так что ты пока мою карту не покрыл.

– А что тебе надо, чтобы покрыть? – посмотрел на меня Коробов.

Я глянул на Володьку. Близкими друзьями мы в университете не были, но всегда симпатизировали друг другу. Так бывает: увидишь человека и мгновенно чувствуешь к нему расположение. И если завести с ним разговор и познакомиться ближе, то можно сделаться хорошими приятелями и даже друзьями. Или наоборот. Ничего не знаешь о человеке, но после взгляда или первой же фразы он становится неприятен. То есть возникает антипатия. Никакого знакомства и развития отношений после этого, конечно, не наступает. Напротив, вы не хотите больше встречаться с этим человеком никогда и ни при каких обстоятельствах.

Потом, в процессе учебы, мы с Володькой Коробовым и познакомились, и пировали не раз в его общаге (он был приезжим), и в свою компанию я его брал всегда с удовольствием, а он меня – в свою. Словом, мы были с ним меньше чем близкими друзьями, но больше чем большими приятелями. Что, согласитесь, тоже немало…

– Мне нужны ваши версии, – просто сказал я. – И то, чего не знаю я, но на что должен обратить внимание, ведя расследование. Над чем сейчас работает ваше управление по этому делу?

– Послушай, Аристарх, а не многого ли ты хочешь? – снова нахмурился Коробов.

– Нет. Я ведь, Володь, могу опять раскопать чего-нибудь такого, чего ваши следаки знать не найдут…

– И будешь обязан поделиться информацией, – не дал мне договорить мой собеседник. – По закону!

– Ну, так я ею и поделюсь, поскольку понимаю, что утаивать информацию от следствия не имею права, – сказал я. – Но поделюсь я ею в своей передаче. На всю Москву и ее окрестности…

Закончив говорить, посмотрел на Володьку. Тот, похоже, склонялся к тому, чтобы ничего мне больше не говорить и на этом завершить наш разговор, по крайней мере, на тему убийства Игоря Санина. И я решил добить его:

– Если ты мне это расскажешь, тебя ждет бонус.

– Какой еще бонус? – Коробов недоверчиво посмотрел на меня.

– Не беспокойся, очень интересный, – заверил я его и сделал очень честные глаза.

– Хорошо, – подумав, ответил Коробов. – Есть в этом деле один примечательный момент… – Он на какое-то время замолчал.

– Слушаю тебя внимательно, – на полном серьезе промолвил я, заполняя возникшую паузу.

– У нас имеется версия, что, возможно, убийство Санина связано с одним денежным долгом, – наконец решился Володька. – Санин дал взаймы крупную сумму своему товарищу по кинематографическому цеху актеру Антону Путятину…

– Знаю такого, – сказал я. – Хороший актер, но все время почему-то на вторых ролях…

– Нет, у него были и две главные роли, – поправил меня Коробов. – Просто эти фильмы прошли как-то незаметно, а во время проб, когда они рядом, из них двоих всегда выбирают Санина…

– Понял, – сказал я. – Так бывает с невезучими людьми.

– Именно, – посмотрел на меня Володька. – Путятину именно не везет. А вот Санину – как раз наоборот.

– Ну, тогда Путятин должен завидовать Санину, – раздумчиво произнес я. – Это, как минимум. А как максимум – ненавидеть. И смерть Санина Путятину крайне выгодна, – добавив это, я посмотрел на Коробова и увидел, что он со мной согласен.

– Молодец, соображаешь, Аристарх! Я тоже так думаю. И выгодна смерть Санина Путятину по двум причинам, – он сделал театральную паузу. – Первую ты уже назвал: зависть и, возможно, ненависть. Без него первым будет он. А вторая причина – долг. Со смертью Игоря Валентиновича деньги отдавать некому. Вот тебе и мотив…

– Даже два мотива, – заметил я.

– Да, два, – согласился Коробов.

– А сколько дал Санин Путятину взаймы? – спросил я.

– Три миллиона рубликов, – не сразу ответил Володька.

– Не хило, однако, – заметил я.

– Не хило, – согласился со мной Коробов. – Такие деньги не каждому можно дать. Кроме того, мало кто знал, что Санин дал в долг три миллиона Путятину.

– А кто знал? – поинтересовался я.

– Да никто, кроме самого близкого друга Санина Вениамина Сурина, – сказал Коробов. – О долге мы и узнали с его слов.