Криминальный репортер

Конечно, следаки – ребята ушлые. Как разговорить допрашиваемого, выудить из него нужную информацию или признание, они знают. Превращаются в настоящих обаяшек, или, наоборот, становятся злодеями несусветными. Этому их учили… И распознать, когда они говорят правду, а когда врут, весьма сложно. Но – можно. Особенно если ты со следаком учился пять лет, а потом еще почти три месяца проживал в одной палатке, проходя военные сборы на присвоение звания лейтенанта. Поэтому я своим «дружеским» чутьем понял, что Володя Коробов знает, о каком мужике в кепке идет речь. Да и работал он в Главном следственном управлении по Москве. То есть там, где надо. Знать обо всем, что происходит в административных округах города, он, наверное, не может. А вот узнать, что требуется – вполне в его власти…

– С тем мужиком, чьим последним желанием было убить Игоря Валентиновича Санина, – с сарказмом в голосе сказал я.

– И что? – голос в трубке не проявлял никакого интереса к продолжению разговора.

– А то, что у меня имеется кое-что существенное к этой истории про мужика в кепке, – загадочно произнес я.

Какое-то время трубка глухо молчала. Потом в ней раздалось:

– Гм. Любопытно…

– Могу поделиться с тобой этим существенным, – добавил я.

– Безвозмездно, естественно? – съехидничал Коробов.

– Почти, – ответил я.

– Гм… И что заключается в твоем «почти»? – опять-таки настороженно спросил Володя.

– Мне нужно знать содержание протокола с места происшествия, содержание медицинского заключения по трупу Санина и вашу основную версию, – невинным тоном произнес я.

– Всего-то? – нарочито удивленно спросил Коробов.

– Ага…

– А у тебя ничего не слипнется? – голос в трубке приобрел оттенок возмущения.

– Нет…

– А я думаю, кое-что все же слипнется, – сказал Коробов, правда, уже не так категорически.

– Ну, так давай, встретимся и посмотрим, что у кого слипнется, – предложил я. – Это ведь в ваших интересах раскрыть дело.

– Где?

Ну, если Коробов готов на встречу, «пустым» он не придет.

– В «Мечте» на Садовнической тебя устроит? – спросил я. – Что напротив Дома музыки.

– Давай часиков в восемь вечера, – предложил Коробов. – Раньше не освобожусь.

– Давай, – согласился я.

– Все, до встречи…

– Будь…

* * *

Вася сидел на той же лавочке у песочницы, что и вчера, уныло поглядывая на молодую мамашу, возившуюся с мальчиком лет четырех. Очевидно, это было его основное «рабочее» место.

– Здорово! – поприветствовал я его. – А где Гриша?

– Щас придет, – ответил Вася. – Куда он денется. Чо, опять к нам?

– А Петруха тоже придет? – осторожно спросил я.

– А хрен его знает, – пожал плечами Вася. – Его который день не видать.

– А который? – быстро спросил я.

– Кажись, третий, – ответил мой собеседник с мутным взглядом.

– То есть после убийства Санина вы его не видели, – сказал я без вопросительной интонации.

– Не, не видели, – ответил Вася.

Потом Вася посмотрел куда-то вбок. Я глянул туда же и увидел мужика с пластиковой бутылкой пива. Он шел и пил из нее на ходу.

– Это Гриша? – спросил я.

– Ага, – ответил Вася.

Подошел Гриша, передал пиво Васе, и тот жадно присосался к горлышку.

– Здравствуйте, – бодро поприветствовал я Гришу, который недоумевающе уставился на меня, а потом перевел взгляд на Степу, который стоял за спиной Васи с камерой на плече.

– Здорово, – не очень ласково произнес Гриша. – А нас что, снимают, что ли?

– Нет пока, – сказал я. – Но хотелось бы.

– Зачем? – нахмурился Гриша.

– Они из телика, – ответил Вася, оторвавшись от пива и переведя дух. – Про убийство Санина кино снимают.

– Да? – Гриша строго посмотрел на меня.

– Да, – ответил я. – Мы делаем передачу про Игоря Валентиновича Санина.

– Я не разрешаю меня снимать, – сказал Гриша.

– И я, – промолвил Вася, передавая бутылку обратно, уже наполовину опорожненную.

– Мы не разрешаем, – резюмировал Гриша.

Мамаша, покосившись на собравшуюся компанию, взяла сынишку за руку и повела в сторону. Тот упорно не хотел идти, даже всплакнул пару раз, похоже, что с мужиками ему было интересно.

Потом Григорий жадно допивал пиво. Когда осталось еще на раз, снова передал бутылку Василию. Тот допил и поставил бутылку на землю. Какое-то время все мы молчали. А потом Гриша предложил:

– Тыща.

– Не понял, – произнес я, хотя догадался, о чем сейчас пойдет речь.

– Тыща, и ты можешь меня снимать, – процедил сквозь зубы Гриша. – Я, конечно же, не Софи Лорен, но тоже денег стою.

– И мне тыща, – приободрившись, подключился Вася. – И можешь задавать свои вопросы.

– Понял, – серьезно ответил я и, вспомнив про представительские расходы, полез в бумажник. – Держите, – сказал я, достав две тысячи и передавая их Васе и Грише. – А вы тоже Петруху уже три дня не видели?

Мой вопрос адресовался Грише. Тот сначала, свернув купюру вчетверо, упрятал её, а потом ответил:

– Тоже.

Я полез в карман и достал распечатку кадра, где был мужик в кепке. Потом обернулся к Степе, который уже был готов снимать.

– Скажите, – спросил я обоих, когда у камеры загорелся красный глазок, показывая, что она работает, – вам этот человек знаком?

– На Петруху похож, – сказал Гриша. – Но не он.

– Не он? – переспросил я Васю.