Криптия

То, что Шенан сдавать нельзя, ибо падение города обернется полной катастрофой, и Бото никого щадить не станет, – в этом и Целла, и куратор были полностью солидарны с Бамбирагом. Имперская гордость тут была ни при чем. Просто они были лучше осведомлены. Но что делать, дабы продержаться? Бамбираг не уставал что-то предлагать, и кидало его при этом из крайности в крайность. Поначалу его вдохновило удачное применение горючей смеси, и он возжелал, чтобы ополченцы использовали эту смесь, дабы поджечь вражеский лагерь. Так, говорил он, мы лишим противника его единственного укрытия, и он вынужден будет рассеяться.

Целла и Леопа уже обсуждали это с Ротескальком и теперь изложили наместнику следующее. Во-первых, для этого в глубину вражеского лагеря надобно проникнуть, а если запалить его с окраин, как бы не получить обратное. Во-вторых, если эта вылазка окажется удачной, кто знает, не перекинется ли огонь на Шенан. Победа может обойтись слишком дорого.

Следующая идея Бамбирага была почерпнута из исторических хроник (ох уж эти образованные аристократы!). Вот как, он предложил, можно бороться с голодом: в случае продолжения осады заколоть и съесть самых бесполезных. То есть женщин. Ради примера он готов пожертвовать собственными наложницами.

Такое от утонченного Бамбирага, даже во время осады не забывавшего наряжаться и холить руки и волосы, представлялось сущим бредом. Разумеется, подобные случаи были известны из летописей и воспевались как пример величия духа осажденных. Да, женщины могли быть сколь угодно бесполезны и даже вредны, однако большинство наложниц Бамбирага происходили из влиятельных семей Шенана. И папаши, что ранее стремились породниться с наместником, услышав, что их балованных дочурок мало того что остригли, как преступниц, так еще и сожрать собираются, вполне способны распахнуть ворота врагу.

Всего этого Леопа наместнику выкладывать не стал, а доверительно сообщил, что о Бото рассказывают, что тот, дабы показать свою щедрость, сначала выпускает плясать на пирах танцовщиц, а потом угощает гостей мясом самой красивой. О Бото и впрямь ходили такие слухи, и Леопа не знал, сколько в них правды. Но Бамбирагу такое сравнение с грубым и грязным варваром совсем не понравилось, и он пока что оставил затею с человекоядством.

Что тем не менее не помогло, уже ели кошек и собак, и Леопа понимал – если дальше все будет продолжаться в том же духе, горожане и впрямь могут дойти до людоедства, и все будет отнюдь не так пафосно, как описывается в хрониках. Не привыкли жители Шенана к подлинным лишениям, слишком хорошо жили до осады. Несмотря на все опасности пограничья. Конечно, любой воин из шенанского гарнизона крепче и выносливей степняка. Но воины тут в меньшинстве, а горожане в большинстве – и они способны доставить больше всего хлопот. А степняки, сволочи, выносливы все – включая баб и стариков.

Но как бы ни были привычны кочевники к холоду и недостатку пищи, они все равно нуждаются в еде. Отчасти они справляются с этим, забивая ослабевших от бескормицы лошадей. Сказители треплются, что для степняка конь – брат родной, и конину для него есть все равно что человечину, даже хуже. Ну, значит, не брезгуют в крайности кониной, как наши благородные предки – человечиной. Но этого все равно не хватает. И Бото рассылает отряды фуражиров все дальше и дальше. Это и хотел обсудить Ансгар Леопа с соратниками.

– По моим сведениям, – начал он без обиняков, – обобрав здесь все в округе, Бото послал людей на побережье.

– Этого следовало ожидать, – кивнул Целла.

– Мой лазутчик донес, что им удалось перехватить большой купеческий обоз из Алейры. Ничего особо ценного, вяленая рыба в основном. Они движутся с запада, телеги их задерживают, поэтому моему человеку удалось их обогнать. Но через два дня они достигнут равнины перед городом.

– Вяленая рыба, – с тоской произнес Целла. – Привратник побери, я уже седмицу держу своих бойцов на гороховой каше – и нечего ржать, господин куратор! Сами знаете, что сухой горох на складах дольше всего хранится. Да они за вяленую рыбу демонов покрошат, не только фуражиров.

– И в мыслях не имел смеяться. Напротив, я считаю, что если вам удастся отбить обоз, это укрепит не столько плоть – еды все равно не хватит на всех, сколько дух обороняющихся. И прошу прощения у преподобного отца Ротескалька, духовные дела все же по его части…

– Мы все сейчас мыслим сходно, – ответил жрец. – Городу нужна пусть небольшая, но победа. К сожалению, мы слишком надеялись на близкую помощь либо на междоусобицы в стане врага. И если господин Целла направит воинов на перехват обоза, мы с моими братьями… будем молиться за их успех.

– Лучше бы вы нашли способ степняков перетравить, если сжечь их невозможно.

На сей раз Ротескальк от ответа воздержался, а Леопа заметил:

– Ты знаешь, преподобный отец, что я не слишком верю в чародейство, но сейчас мне искренне жаль, что вашего мага не удалось задержать живым. Возможно, ты и твои собратья сумели бы найти его талантам полезное для города применение.

Ротескальк сухо усмехнулся: