Криптия

Латрон поплескался в воде, совершенно ледяной, но ему было совершенно все равно, хотя его-то наверняка при рождении в снег не бросали, он же не в кочевье родился. Принес воды сначала Тимо для готовки, выслушал сетования, что лошадей кормить почти что нечем.

– Скорее бы в тот поселок прибыть, о котором ты говорил. Это мы в степи сусликов-тушканчиков можем жрать, а лошади зимой на подножном корму сдохнут, даже здешние…

Вернулся к реке и с котелком воды отправился к Керавну, который силился сложить части скелетов и отдельные кости по владельцам. Латрон подал доктору воду, скептически обозрел результаты его трудов и сказал:

– Наставник, вчера вы совершили чародейство и оно сработало.

– Это ты к чему?

– К тому, что для заклинания поиска не нужно иметь чародейский дар. Повторим, и оно укажет нам нужные кости.

– Возможно, в твоих словах есть рациональное зерно. Но полностью повторить ритуал не удастся.

– Почему? У нас же есть имя. Имя привязано к телу, вы сами говорили.

– Вчера я использовал огонь. Земной огонь притянул небесный, который и послужил нам проводником.

– Ну да, родственные стихии… что-то из ваших уроков я еще помню. Стихии земные родственны с небесными, и тело человеческое являет их подобие, – процитировал Латрон. – Как ветер и дыхание, вода и кровь…

– …вода! – Керавн уставился на котелок. – Латрон, ты подал мне идею. Вода есть кровь земли. Если воззвать к родственной стихии…

– Но крови-то тут и не осталось.

– Верно. Вся, что была, ушла в землю. Но как человек хранит память о былом в своем сердце, так предмет неодушевленный, в данном случае мертвый остов, хранит память в своей структуре. Что если родственная стихия поможет пробудить эту память?

– Может, меня слишком сильно по башке приложило, но я ничего не понял, – признался Латрон. – Это что же, как в сказках – покропить наговоренной водой мертвеца, и он оживет?

– Сказки есть сказки, хотя в некоторых из них сохраняются крупицы знаний. Оживить мертвых столь незамысловатым способом мы не можем, да оно нам и не нужно. Но вот увидеть, кому останки принадлежали, вода поможет. Кроме того, эта стихия противоположна стихии огня, которую мы использовали при вчерашнем заклинании поиска. А противоположности, как учат нас философы, ведут к единству. Как удачно, что тебя осенило сходить за водой! – Но воодушевление Керавна тут же приугасло. – Передать имя стихии огня легко – потому этот ритуал часто применяется. Написать и сжечь. Но как передать имя воде?

– Да уж, на воде письмена не держатся. Я, правда, видел, как бабки-знахарки нашептывают на воду, чтоб лечить… Может, оно и здесь сработает?

– Избавь меня от вульгарных суеверий, Латрон… Погоди, ты только что сказал – письмена на воде не держатся. А вода на письменах?

– Вы собираетесь написать его имя и полить водой?

– Именно. Но не на бумаге, а на земле.

– Вот так? – Латрон подобрал валявшийся рядом кол, нацарапал на земле: «Скерри».

– Только глубже, чтобы образовались канавки. Мы возьмем за основу вчерашний ритуал, но переделаем его: читая заклинание поиска, окропим скелеты водой. Затем начертаем имя вокруг них и воду нальем в получившиеся углубления. Если чародейство сработает, вода, связанная с именем, притянется к тому телу, которому имя принадлежит.

Латрон еще раз окинул взглядом место, где вершился ритуал, и обошел его, очертив тем же колом на земле круг.

– А это зачем?

– Чтобы канавку делать. А ну как в другую сторону водица потечет?

Переговоры и расспросы. Долина Вассапа

Он прожил много лет, и переговоров в его жизни было не меньше, чем сражений. И даже сейчас Эрскин Фламма не мог бы с верностью утверждать, что из них опаснее. Только горячие головы и полные дураки считают, будто на переговоры идут только трусы, а дураки и слишком пылкие парни в комитах долго не живут. Вот Келлах Киан бы его понял. Но Келлаха рядом нет. Зато есть много других, может, не таких хитрых, как капитан Келлах, но храбрых и в деле испытанных. Это несколько утешает. Фламма неоднажды посещал долину Вассапа, но никогда обстоятельства не были столь настораживающими, как теперь. Он привык ждать подвоха со стороны империи. Так теперь они действуют. Неспособные завоевать, они стремятся стравить соседей между собой. Фламма был уверен, что к войне с Димном Рисэя подтолкнули имперцы. Ведь Похитителям выгодно, чтоб приморский город жил, и процветал, и имперцам излишняя самостоятельность Димна мешает. Но Рисэя на то и прозвали Безголовым, какой с него спрос…

А вот старый Владыка жил так долго, что казался вечным. Подумать только, ведь он приходился сыном самому Шагаре, а деяния Шагары Изгнанника словно бы уже относились к древней истории. И племена он держал крепко, и союз с Михалем соблюдал, нужно отдать должное старому негодяю. Ничего серьезнее стычек между комитами и теми шайками степняков, что не уживались со своими кланами, не происходило годами. Вот тебе урок, комес, – никто не вечен, кроме бессмертных богов, да и то, есть ли они – еретики сомневаются. Все крепкое и прочное внезапно стало зыбким и неясным.