Криптия

– Вы уж поосторожнее, господин консул, – предупредил тюремщик.

– Что, буйствует?

– Да нет, тихо сидит. Это и подозрительно…

В отличие от Габельгана и Хлео, находившихся на гауптвахте при казарме, Латрона заключили до суда в городскую тюрьму. Не состоял он уже в ополчении, чтоб его на гауптвахту отправлять, да и преступление его было серьезнее. Консул распорядился, чтоб убийцу, ввиду его опасности для окружающих, поместили в одиночную камеру, отделив его от прочих уголовников, в основном мошенников и воров, ожидавших своей участи.

– Другие-то шумят, ругаются, мисками швыряются, – повествовал тюремщик, – а этот – хоть бы хны, спокойный такой… ни в жизнь не подумаешь, что человека попластает на куски за пару слов. Такие-то опаснее всего… может, мне лучше все же с вами?

– Не беспокойся, – сказал Монграна. – Или думаешь, что он меня по голове приложит, в мою одежду обрядится и удерет?

Тюремщик вежливо хрюкнул в ответ, быть может, не совсем неискренне. Слишком уж разные возрастом, мастью и телосложением консул и заключенный, и предполагать такое – либо нелепость, либо шутка.

Служа на благо Димна, Монграна не раз оказывался в темнице, правда, к счастью, не в роли узника. И видывал камеры гораздо хуже, чем та, в которой томился Латрон. Ее и темницей-то нельзя было назвать, она располагалась на втором этаже, и в окно проникал дневной свет. Да и по роже Латрона не заметно было, чтобы он томился. Валяется себе на соломе, благо она здесь сухая. Не притворяется, что дрыхнет. Может, до прихода консула и спал, но скрежет замка и громыхание открываемой двери всякого разбудят.

Потянулся, сел, прислонясь к стене.

– День добрый, господин консул.

– А он добрый? – Монграна присмотрелся к арестанту. Конечно, после драки тот пооборвался-пообносился, но новых шрамов не прибавилось. И, похоже, благостное настроение его – тоже непритворно.

– Бывало и хуже.

– Какой-то ты тихий и смирный стал, Апелла. А говорил, что нельзя тебя на месте удержать.

– Не совсем так. Гохарая нельзя удерживать там, где он не должен быть.

– Значит, ты сам решил, что место твое в тюрьме? С чего бы?

– Потому как сам виноват. – Латрон благодушно перевел взгляд на угол камеры, где в соломе привычно шуршали мыши. Звучавшие голоса их не пугали. – Думаешь, я не понимал, что там в кабаке подстава была?

– А если понимал, зачем ты того дурака прирезал?

– А за то, что дурак. Я ведь с ним еще по-доброму обошелся, в Степи б ему за такие слова куда как хуже было.

– А то, что ты не в Степи и в городе, а в Димне убийство карается по закону – это ты, добрый, забыл?

– Ну, вот потому и сижу я здесь и не дергаюсь. Вот если казнить соберутся, тогда не обессудьте…

Доказывать ему что-либо было бесполезно. Он, пожалуй, и ссылку, и каторгу в таком настроении воспримет, как возможность повидать свет за казенный счет. Но Монграна знал, как его зацепить.

– А то, что подставить хотели не столько тебя, сколько доктора Керавна, до тебя, умника, не дошло?

Латрон нахмурился:

– Эй, при чем тут доктор? Или тебе, господин, что известно?

И тогда Монграна выложил ему историю о визите госпожи Сафран и условиях, которые она выставила. Причем его не оставляло странное ощущение. Похоже, что он пришел допрашивать арестанта, а стоит сам перед ним и докладывает. Хотя, в самом деле, не усаживаться же рядом с ним на соломе. Надо было приказать тюремщику принести табурет… а теперь уж поздно.

– Раи, этот ушлепок? – переспросил Латрон. – Да его и убивать не понадобится. Сам сдохнет, едва из города выедет. Оно и к лучшему – меньше доктору обузы. Только кто его охранять будет?

– Ты чем слушал, парень? Старуха сказала, что наймет охранника.

– А кто его знает, что это будет за охранник и какая от него польза. Если подберет такого же, как в «Пьяном кракене», так один вред.

– Ну, тот дело свое сделал. Добился того, что ты доктора сопровождать не будешь. А больше он ни на что не был нужен. Дом Сафран ведет торговлю за пределами города, так что хорошие охранники там всяко найдутся. Даже те, что пустоши знают и Степь…

Последнее слово Латрон пропустил мимо ушей.

– А вот это мы еще поглядим… буду или не буду.

– Бежать задумал, Апелла? А как же смирение?

– Зачем же непременно бежать? Ты ж, господин консул, сам все насквозь видишь – и что подставили меня и доктора, и что отпускать его без меня нельзя.

– Вот льстить мне не надо. Как ни крути, ты – Латрон, преступник, дело получило огласку, и отпустить я тебя не могу. Должность моя такая. И даже если тебя оправдают… ну, пусть не совсем, а просто из города вышлют, доктор успеет отбыть. Нельзя, чтоб ты сейчас вместе с ним уезжал.

Латрон некоторое время обдумывал услышанное.

– Ну, предположим, через пустоши, если охранник не совсем дурак, проехать можно. Там сейчас купцы по дорогам ездить начнут. Если что, прибьются к кому-нибудь. А вот дальше… дальше я никому доверять не могу. Придется догонять. Если они часть пути пройдут вдоль побережья… – Он умолк.