Криптономикон

Некоторые ворчат, что у «томми», мол, недостаточная убойная сила, но Шафто явственно видел, как от мотора отлетела какая-то фигня. «Хеншель» почти сразу потерял управление. Он накренился, крыло встало вертикально, качнулся, перевернулся брюхом вверх, потерял и без того малую высоту и шмякнулся на оливы в какой-нибудь сотне ярдов от амбара, но не занялся огнем в ту же секунду – обидно, честное слово.

Среди бойцов наступила полная тишина. Слышались только точки и тире – капрал Бенджамин, получив ответ на вопрос, отправлял краткое сообщение. На этот раз морзянка была понятна: МЫ ОБНАРУЖЕНЫ ТЧК ИСПОЛНЯЕМ ПЛАН ТОР.

В качестве своего первого вклада в план «Тор» грузовик выехал из амбара и встал под деревьями. Бойцы залезли в кузов. Закончив, капрал Бенджамин бросил рацию и забрался следом.

В качестве своего первого задания по плану «Тор» Шафто несколько раз прошел по амбару взад-вперед, примерно по той же схеме, что самолет-разведчик. В руке он нес перевернутую канистру с керосином.

Вылив две трети керосина, он поставил канистру посреди амбара. Вырвал чеку, бросил гранату в керосин и выбежал наружу. Грузовик уже трогался. Ребята подхватили Шафто за руки и втащили в кузов. Он устроился сзади и с удовлетворением увидел, как амбар охватило вполне приличное пламя.

– О’кей, – объявил Шафто. – Нам предстоит убить несколько часов.

Все в грузовике, за исключением британских авиадесантников, которые по-прежнему возились с «виккерсом», переглянулись, словно спрашивая: «Я не ослышался?»

– Э-э… сержант, – спросил наконец один. – Не объясните нам, в каком смысле убить время?

– Самолет прилетит не сразу. Приказ.

– Чего-то стряслось или?..

– Нет. Все отлично. Приказ.

Больше ребята допытываться не стали, хотя продолжали переглядываться. Наконец заговорил лейтенант Енох Роот:

– Вы, наверное, спрашиваете себя, почему нельзя было убить несколько часов сначала, а только потом засветиться и рвануть прямо к самолету.

– Ага! – Земляки и друзья дружно закивали.

– Хороший вопрос, – заметил Енох Роот таким тоном, будто знает ответ, и каждому в грузовике захотелось двинуть ему по шее.

Фрицы успели оцепить местность. Когда подразделение 2702 подъехало к первому перекрестку, фрицы уже лежали мертвехонькие, осталось только притормозить, чтобы рейдеры морской пехоты выбрались из засады и прыгнули в кузов.

Фрицы на втором перекрестке вообще не знали, зачем они здесь. Шафто, несмотря на множество лингвистических и культурных барьеров, понял: у вермахта свои накладки, кто-то кому-то чего-то не так передал. Подразделение 2702 открыло огонь из-под брезента и уложило фрицев на месте или разогнало по кустам.

С фрицами на следующем перекрестке этот номер не прошел: они перегородили дорогу грузовиками и легковушками, а сами засели сзади, выставив вперед дула. Дула, правда, автоматные. К этому времени «виккерс» был собран, откалиброван, настроен, осмотрен и заряжен. Сдернули брезент. Рядовой Микульский, угрюмый стокилограммовый английский поляк, открыл огонь из «виккерса» одновременно с фрицами.

В старших классах Бобби Шафто попал на профподготовку и большую часть времени провел в школьных мастерских. Само собой, ему иногда приходилось распиливать большие куски металла или дерева на меньшие. В мастерской были для этого разные пилы, похуже и получше. То, что заколеблешься кромсать ножовкой, можно разрезать электропилой. Опять-таки от определенных материалов маленькие электропилы нагреваются или их заедает и надо брать пилу побольше. Однако, даже орудуя самой большой электропилой, Бобби Шафто всегда чувствовал, что инструмент работает с натугой. Пила замедлялась, коснувшись материала, вибрировала, нагревалась, а если слишком сильно давить, могла и застрять. И вот однажды летом Шафто попал на лесопилку, где была пилорама. Вместе со сменными лезвиями, запчастями, ремонтным оборудованием и сводом инструкций она занимала целое помещение. Короче, настоящая инфраструктура – Шафто и не знал, что такое бывает. Сама пилорама была размером с автомобиль. Воcьмизубые шестерни, крутившие лезвие, выглядели так, будто их сняли с паровоза. Чтобы изготовить полотно, надо было отмотать примерно полмили гибкой стальной ленты и соединить концы. Когда ты включал рубильник, земля начинала мелко дрожать, словно от приближающегося товарняка, а дальше лезвие медленно и неудержимо набирало скорость, зубья исчезали, превращались в поток адской энергии, натянутой между столом и механизмом. Про несчастные случаи с пилорамой рассказывали шепотом. И самое замечательное: пилорама не только разрезала что угодно быстро и хладнокровно, но и словно не ощущала этого. Она не чувствовала, что человек пропускает через нее бревна. Никогда не застревала, не перегревалась.