Кристалл Авроры

Наверное, он заметил ее обиду – тон его наконец переменился.

– Тошно мне, Нэлка, – сказал он.

– Не пей больше.

– При чем здесь выпивка! На душе тоска.

– Но почему вдруг, Тоник? – спросила она. – Ничего ведь не происходит…

– Вот именно. Живу, как… Как херр Ханзе.

Господин Ханзе жил в нижнем этаже их дома. Каждое утро в половине седьмого он выносил в контейнеры мусор в трех небольших пакетах, потом подметал каменную террасу у выхода из своей квартиры, потом убирал листья и мелкие ветки, упавшие на его газон, потом садился в машину и уезжал на работу, а ровно в восемь вечера, вернувшись, ужинал за столиком, стоящим в его части сада или, если было холодно, прогуливался вокруг этого столика перед сном.

– Ханзе шестьдесят лет! – засмеялась Нэла. – Что у тебя с ним общего?

Она хотела сказать, что Ханзе одинок, но не стала, это и так было понятно.

– Думаешь, до шестидесяти не доживу? – усмехнулся Антон. – Хотя если как он жить, так, может, и не стоит.

– Все от тебя зависит, – пожала плечами Нэла.

– Что от меня зависит? – Антон снова разозлился от ее слов, хотя она знала, что их точность сильнее, чем их банальность. – Прямо сейчас могу тебе рассказать, что у меня в тридцать будет, что в сорок… Да хоть в сто, если раньше от скуки не сдохну! Я ведь от этого бежал, Нэлка. – Он открыл очередную бутылку и крупно глотнул пиво из горлышка. – От безнадеги. Дома мне про себя все было ясно – приду из армии, устроюсь на буровую, буду горбатиться, ждать, пока квартиру дадут, хотя это нет, давать-то теперь перестали… Копить на нее буду, и на «Ладу Калину» еще! А что у меня здесь-то по-другому? Ну, буровой нету, и «Опель» вместо «Калины». Даже на квартиру не хватит.

– На квартиру здесь не надо копить, – вставила в его путаную речь Нэла. – Можно кредит взять.

Она хотела еще сказать, что пока они снимают эту квартиру, она все равно что их собственная. Может, говорить так было бы глупо – Антон и сам все это знал – но он и не дал ей ничего больше сказать.

– Да не хочу я никакого кредита! – заорал он. – Всю жизнь потом над каждым евро трястись, у Селима еду покупать, чтоб подешевле?

– Ты ерунду какую-то говоришь! – воскликнула Нэла. – Ты совсем пьяный, Антон. Все люди так живут, и всем на еду хватает. И на машину хватает, и на… – Она запнулась, не зная, что бы еще перечислить, потом спохватилась, что дело вообще не в этом, и закончила: – Надо понять, какое дело тебе нравится, и им заниматься, вот и все. Остальное приложится.

Ей стало стыдно, что она говорит такие очевидные вещи, и она подумала, что Антон будет прав, если рассердится на это. Но что же делать, если это правда? Настоящая, на себе проверенная правда.

Он не рассердился, но посмотрел на нее таким долгим и странным взглядом, что она поежилась.

– Ты про себя говоришь, Нэлка, – сказал он наконец. – А у меня все другое.

– Но ты же сам решил университет бросить, – напомнила она. – Я, наоборот, хотела, чтобы ты учился.

– Не понимаешь. – Он хмыкнул и мотнул головой. И звук этот, и жест снова показались Нэле незнакомыми. – Я здесь как пыльным мешком стукнутый живу.

– Здесь?

– Конечно.

– Во-первых, это не так, а во-вторых, кто тебе сказал, что где-то в другом месте ты жил бы по-другому? – пожала плечами Нэла.

– Да вот жил бы. Во всяком случае, не о шиномонтаже несчастном мечтал бы.

– Ты же не шиномонтаж собираешься открыть, – машинально возразила она.

– Не цепляйся к словам! Шиномонтаж, мастерскую, забегаловку, какая разница? Я не Селим – наплодил детей, баранину жарит и радуется, что пожрать имеет.

Нэла смотрела в его искаженное гневом лицо, в мутные то ли от пива, то ли от злости, то ли от непонятного ей, но правдивого горя глаза, и молчала. Сердце гулко билось у нее в груди и проваливалось в пустоту.

– Это тебе дядя сказал? – наконец произнесла она.

– А хоть бы и так! Ну да, он. Ткнул носом, как щенка – как я живу, что у меня завтра будет?

– Что же такого у тебя завтра будет? – надеясь иронией скрыть свой страх, поинтересовалась Нэла.

– То-то и оно, что здесь – ничего! А там… Там же сейчас все другое, Нэлка. Нищета кончилась, люди всё имеют. Дураком надо быть, чтоб ничего там не иметь, – уточнил он. – А я не дурак. И дядька поможет.

– В чем? – еле заставляя губы двигаться, спросила она.

– Во всем. Бизнес, связи. У него в Москве представительство, люди надежные нужны. Короче, Нэл, надо нам возвращаться. – Антон всмотрелся в ее лицо тем же незнакомым взглядом и спросил: – Помнишь, на выставку ходили? Про погоду что-то – картины, приборы, макеты всякие. Я до сих пор помню. – Наверное, он решил, она молчит потому, что забыла про эту выставку, на которую еще в прошлом году сама же его и затащила, потому что ей показалось, ему будет там интересно. – Стоят немцы кружком, рассматривают скелет птицы какой-то – зачем он им? Ладно дети, но взрослые-то, при чем они к этой птице? Неделю впахивать, чтоб в выходной ничего лучше не иметь, чем птицын скелет разглядывать!