Кристалл времени

В этот отчаянный для себя момент Вяземский и решился на крайнюю меру. Должно быть, он давно уже занимался разработкой оружия на основе эфира.

В конце октября, включив головизор, я с удивлением обнаружил, что ни один канал не работает. Чтобы узнать, в чем дело, пришлось выйти на улицу. Тротуары были полны народа. Все спешили куда-то в центр города. Увлеченный общей волной, я побежал в центр.

Там, на площади, выстроилась в ряд грозная бронетехника. Позже перед волнующейся гудящей толпой на импровизированную трибуну взошел Вяземский. Рядом с ним была Рита и трое его сыновей.

Вяземский известил толпу о том, что в стране наступил политический и экономический кризис, и что он взял власть в свои руки, чтобы навести порядок. Его поддержала армия, полиция и некоторые влиятельные политики. Президент сам подал в отставку, правительство последовало за ним, так что официально никакого переворота не произошло.

Выступив перед народом, Вяземский удалился в Кремль. В городе был введен комендантский час. Но уже к вечеру пришло известие о том, что к городу двигаются до зубов вооруженные части регулярной армии, не пожелавшие видеть во главе государства Вяземского.

Я догадывался, что академик захватил власть при помощи эфира. Наверняка подавил сознание правящей верхушки, и вывел из строя все вооружение полиции и охраны. Свои отряды у него наверняка были подготовлены заранее.

— Однако нас ожидает война, — беспокойно сказал как-то Профессор.

— Нет, этого я не допущу, — возразил я. — Вяземский решился на шаг отчаяния. Он думает, что может с помощью эфира захватить и удержать власть. Но это не так. И скоро я ему это докажу.

Всю ночь мы с профессором строили мощный спидогироскоп. К утру он был готов. Его мы затащили на крышу и направили в сторону центральной площади, где как раз в этот момент Вяземский проводил генеральный осмотр своих войск. Представляю, как вытянулось от удивления и злобы его лицо, когда вся его армия превратилась в издающую истошные вопли ораву кошек.

Чтобы насладиться этим зрелищем в полной мере, мы с Профессором нырнули в его эфиромобиль и помчались на площадь. Большая часть кошек уже разбежалась, остальных ловили сам Вяземский и его сыновья. Рита стояла в стороне, отчаянно заламывала назад руки и что-то требовала у Господа.

Увидев, как из подкатившего эфиромобиля вылез я, Вяземский зарычал и выхватил пистолет. Он догадывался, что все его беды исходят от меня. Поэтому не намеревался разговаривать. Его палец без раздумий нажал на спусковой крючок.

По пути пуля превратилась в красивую бабочку, которая допорхала до меня и уселась мне на ладонь. Вяземский выстрелил еще несколько раз, но и с другими пулями произошла та же метаморфоза.

— Напрасно стараетесь, — сухо улыбнулся я, крепко сжимая в руке крохотный спидогироскоп. — У меня есть оружие помощнее вашего. Простите, академик, но вам придется признать свое поражение. Вы проиграли, и уже ничего не сможете изменить. Единственное, что вы можете попытаться сделать, так это бежать. Но, скорее всего, вас скоро схватят. Теперь вы, а не я, главный национальный преступник.

К Вяземскому подошли трое его сыновей и Рита. Они не сводили с меня ненавидящих взглядов. Я же перед ними стоял совершенно один. Профессор не рискнул вылезти из эфиромобиля.

— Хорошо, я слушаю твои условия, — простонал Вяземский, поняв, что бессилен против той силы, которая сосредоточилась в моих руках.

— Вы сдаетесь властям, и публично признаете, что эфир — это всего лишь ваша большая афера.

— Нет, я никогда не соглашусь на это.

— Тогда вас просто схватят, докажут, что вы шарлатан и расстреляют. Так что я ничего не теряю, а вы теряете в любом случае.

— Какую же выгоду могу получить я? — спросил Вяземский. — По вашим словам, выхода у меня совсем нет.

— Почему же. Я могу спасти вашу жизнь.

— Каким образом? Вас ищут не меньше, чем меня.

— О, нет. Я не собираюсь даровать вам свободу в этом мире. Но я могу подарить вам вечную жизнь в мире ином.

— Не понимаю вас, молодой человек.

— Хорошо, смотрите.

Я поднял спидогироскоп и навел на него. Мысленно я приказывал ему и себе перенестись в эфирные слои, в которых обитал Радзиевский. Никогда мне еще не доводилось проделывать такой трюк, но я надеялся, что у меня получится. Не знаю, я ли сам сделал это, или мне помог Радзиевский, но мгновение спустя мы с Вяземским исчезли с площади, оставив в недоумении его детей и Профессора, и перенеслись в иное измерение.

Радзиевский уже поджидал нас. Трудно описать тот суеверный ужас, который охватил академика. Я вел себя более сдержано, хотя и у меня снова пробежал неприятный холодок по спине.

— Здравствуй, — тихо поздоровался Радзиевский, вплотную подходя к своему старинному другу. — Ты не рад меня видеть?

Академик был близок к обмороку. Но я не беспокоился на этот счет, так как сам когда-то испытал подобное чувство, и знал, что обморок в этом состоянии просто невозможен.

— Балуешься, захотелось власти, — укоризненно качал головой Радзиевский. — А ведь я тебе верил. Ты был мне не просто другом. Ты был мне почти братом.