Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

В пыльных узорах внутри своей комнаты Мёрф видит послания «призрака», однако на самом деле это – координаты секретной базы НАСА, где Куперу представят его задание. Данный сюжетный мотив был подсмотрен у Спилберга в «Близких контактах третьей степени»: там из перехваченных астрономами чисел складываются координаты горы Башня дьявола в штате Вайоминг. Впрочем, сам образ пыли, ложащейся на пол в лучах солнца, – чисто нолановский кадр, поэтическое воплощение эффекта Пойнтинга – Робертсона, согласно которому Солнце затягивает на свою орбиту частицы космической пыли. Сцена так завораживает, что кажется даже неуместной по соседству со следующим, перегруженным экспозицией эпизодом в тайном бункере НАСА, куда забредает Купер и где мудрый старик-профессор Брэнд (Майкл Кейн) объясняет ему, что недалеко от Сатурна какой-то высший разум (герой почему-то даже не пытается понять, чей именно) как нельзя кстати разместил кротовую нору, чтобы человечество отправилось к далеким уголкам космоса на поиски пригодных для жизни планет. Ученые потеряли связь уже с тремя экспедициями, но вот-вот запустят в небо новый звездолет. Нужен только бесстрашный пилот, чтобы возглавить команду и решить, к какой из трех планет отправиться. «Я ничего не скажу тебе, пока ты не согласишься управлять этим кораблем», – говорит Брэнд. «Час назад вы даже не знали, что я жив. И все равно запустили бы его», – отвечает Купер, вторя удивлению самих зрителей. В этот момент сюжет Нолана сталкивается со сценарием его брата; сложно избавиться от ощущения, будто поверх одного фильма нам вдруг начали показывать совсем другой. Неожиданно воскресшее НАСА. Три прошлые экспедиции. Четвертая наготове – возможно, при поддержке высшего разума. И все для того, чтобы загнать Купера в звездолет.

Нолан замеряет свет рядом с актером Уэсом Бентли на съемках в Исландии.

Позднее «Интерстеллар» выравнивается. В сценарии Джоны Купер исследовал лишь одну ледяную планету, где его ждали прорытые китайцами рудники, роботы, приборы для управления гравитацией, фрактальные инопланетяне, способные поглощать солнечный свет, космическая станция за гранью пространства и времени и, наконец, кротовая нора, через которую герой возвращается на Землю. У Нолана планеты две – водная и ледяная. На первой он исследует силу человеческой любви, на другой – склонность людей к предательству. Команда «Эндюранс» воспринимает время иначе, чем их родные-земляне: за несколько минут, что персонажи проводят на одной из перспективных планет, на корабле сменяются недели или даже месяцы, а на Земле – годы. Здесь Нолан идет наперекор голливудским летним блокбастерам, в которых с легкой руки сценаристов спасение близких часто приравнивается к спасению всего человечества. Режиссер говорит: минуточку! Пока Купер и его команда спасают Землю, они рискуют потерять своих родных. «Моей дочери десять лет, – говорит герой. – Я не успел объяснить ей теории Эйнштейна». – «Ты мог сказать ей, что спасаешь мир», – замечает Амелия. «Нет», – отрезает Купер.

И это задает невероятное напряжение сцене, в которой Куп с командой приводняются на планету Миллер, где каждый час равен семи земным годам – за кадром музыка неумолимо отсчитывает секунды. «Время для нас – такой же ресурс, как еда и кислород, – рассуждает Амелия. – Посадка обойдется нам дорого». Оказавшись на поверхности, герои обнаруживают обломки корабля Миллер, и пока Брэнд пытается достать оттуда важные данные, Купер старается увести корабль с пути приближающейся волны. Вода затапливает двигатель, и исследователям ничего не остается, как сидеть и ждать, пока он просохнет. «Сколько мы потеряем, Брэнд?» – спрашивает Купер. «Много». По возвращении на «Эндюранс» они встречают Ромилли; тот постарел, в бороде уже проступает седина. Их не было двадцать три года, четыре месяца и восемь дней. Купер садится слушать сообщения, пришедшие с Земли за это время.

«Привет, пап. Зацени новости», – говорит ему сын Том. Поначалу мы слышим лишь голос актера Тимоти Шаламе, а камера продолжает следить за МакКонахи. На фоне органная тема Циммера чередует разные интервалы (квинта, кварта, терция и секунда) в регистрах кларнета и флейты. Луч света из иллюминатора проносится по лицу героя, озаряя его.

«Я окончил школу. Мисс Кёрлик наставила мне трояков, запорола средний балл», – рассказывает Том, а МакКонахи широко и гордо улыбается. Последовательность интервалов в музыке повторяется и обрастает новыми гармоничными нотами. Камера медленно приближается к лицу героя, и мы видим в его глазах слезы.

«Дед был на выпускном, – продолжает Том. – О! Я встретил девушку, пап. Я думаю, она – та самая…» Впервые в рассказе сына Купер слышит о ком-то, кого не помнит лично (новая девушка!), и лицо МакКонахи искривляется в попытках сдержать рыдания. Шаламе показывает фотографию: «Ее зовут Лоис. Вот она», – говорит Том.

Камера показывает кресло Купера со спины. Очевидно, прошло некоторое время.