Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

«Финальная сцена была для меня крайне важна, и я очень хотел, чтобы в ней все сложилось, – говорит Нолан. – В фильме это – единственный безусловный подвиг, так что зрителей он бьет наповал. Он кажется значительным». Мальчишкой Нолан часто слышал рассказы о войне от отца и дяди; оба они лишились на Второй мировой своего отца, Фрэнсиса Томаса Нолана, который служил штурманом бомбардировщика «Ланкастер» и считался «стариком» среди своих восемнадцатилетних товарищей. Он пережил 45 боевых вылетов, но в 1944 году, всего за год до конца войны, был сбит в небе над Францией. «Я вырос на рассказах о войне и знал о судьбе своего деда, – вспоминает Нолан. – Так что, наверное, я просто не мог снять фильм про летчика Второй мировой и не показать его героем. Тема войны для моего отца была чрезвычайно важной. Он много рассказывал мне об авианалетах. Это часть его жизни, которой он поделился с нами. И хотя тогда я этого не осознавал, теперь я понимаю, что рано или поздно я неминуемо снял бы фильм о Второй мировой. Когда я решил воплотить на экране воздушный бой над Дюнкерком, то почувствовал огромную ответственность – все надо показать правдиво. Отец всегда безжалостно критиковал исторические неточности в военном кино, особенно в летных эпизодах. Я даже обыграл это в сцене, когда мистер Доусон распознает “Спитфайр” по одному только звуку двигателя; мой отец точно так же мог различать самолеты на слух. Не знаю, как ему это удавалось, но, если над нами пролетал самолет, папа тут же определял его модель».

В «Дюнкерке» Нолан пошел на необычный для себя шаг и использовал уже существующую музыкальную композицию – «Нимрод» из «Энигма-вариаций» Элгара. «Папа был настоящим экспертом по классической музыке, – продолжает режиссер. – У него был невероятно чуткий слух и огромные познания во всех жанрах музыки, но особенно в классике. Когда отец узнал, что мне нравится саундтрек “Звездных войн”, то познакомил меня с сюитой Густава Холста “Планеты”, которой Джон Уильямс вдохновлялся при написании музыки к фильму. В начале моей карьеры он постоянно предлагал мне использовать те или иные классические композиции, и было непросто объяснить ему, что в моих фильмах они просто не сработают. Классическую музыку вообще крайне сложно задействовать в кино. Иногда получается: например, у Кубрика в “Космической одиссее” классика звучит отлично. Но такие композиции всегда тянут за собой целый ворох других ассоциаций, так что включить их в фильм довольно трудно». Тем не менее, когда Нолан впервые использовал симфонический оркестр для саундтрека к «Бессоннице», его отец не преминул заглянуть в студию в центре Лондона, где шла запись музыки. «Дело было на Шарлотт-стрит[131], и я до сих пор помню, какой у нас был павильон. Сейчас там уже не записывают музыку. Но тогда мы собрали большой оркестр, и папа пришел на повторное сведение звука. Это был первый фильм, на котором мы использовали симфонический оркестр».

Монтажер Ли Смит, Нолан и главный звукорежиссер Ричард Кинг за работой.

В 2009 году, пока Нолан готовился к съемкам «Начала», у его отца диагностировали четвертую стадию рака поджелудочной железы. Так совпало, что в этом фильме герой Киллиана Мёрфи примиряется со своим умирающим отцом в исполнении Пита Постлетуэйта – на эту иронию режиссер потом отдельно указывал журналистам. «Наши отношения с отцом для меня очень важны… были очень важны, – вспоминает Нолан. – Он не дожил до премьеры “Начала”; умер по ходу съемок или сразу же после их завершения. Но его смерть очевидно перекликается с историей отца в этом фильме, и я удивлен, что никто этого не заметил. Наоборот, я ждал за это критики, хотя на самом деле “Начало” – фильм не про мою семью. Я вот как скажу: по ходу сюжета могущественный бизнесмен из Австралии должен передать свою империю сыну. Я остановился на Австралии, чтобы использовать в фильме рейс Сидней – Лос-Анджелес. На тот момент это был самый долгий (или один из самых долгих) перелет в мире. И больше я ничего не скажу. Эту отсылку никто не разгадал».

Нолан и Ханс Циммер во время постпродакшена. «Дюнкерк» воплощает собой самый амбициозный сплав звука и изображения, когда-либо опробованный Ноланом.