Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

В марте 2000 года по завершении постпродакшена продюсеры Дженнифер и Сюзанн Тодд, а также исполнительный продюсер Аарон Райдер организовали показы «Помни» для всех крупных кинопрокатчиков: те как раз собрались в Лос-Анджелесе на церемонию «Независимый дух». «И все нам отказали, – вспоминает Нолан. – После каждого показа фильм кого-нибудь “цеплял”. Но потом я прихожу на встречу со студией Fox, а они мне: “Да, сценарий просто блестящий!”, – и предлагают обсудить другие проекты. Так что я обрастал контактами и репутацией, имел возможность двигать свою карьеру вперед, а фильм тем временем пребывал в лимбе. Целый чертов год никто не решался выпустить его в прокат, и это, конечно, ужасно тревожило продюсеров, вложивших в съемки 4 миллиона долларов. Я уже и не верил, что когда-нибудь “Помни” увидит свет. Но ребята со студии Newmarket Films, которым я бесконечно признателен, продолжали верить в фильм. Не требовали изменить ни кадра. В итоге они открыли собственную прокатную компанию и сами занялись дистрибуцией “Помни”. Через год мы вернулись на “Независимый дух” и собрали все, что можно: приз за лучший фильм, лучшую режиссуру, лучшую работу оператора, лучший сценарий, лучшую актрису второго плана для Кэри-Энн. Все переменилось, как в сказке».

Как и в случае «Преследования», первые показы «Помни» было решено провести на кинофестивалях. Продюсеры заполучили для фильма местечко в программе «Кино наших дней» Венецианского кинофестиваля в 2000 году: картине выделили самый большой экран острова Лидо с залом на полторы тысячи зрителей. До этого «Помни» видели в лучшем случае двадцать человек за раз. «Размах был просто охренительный», – рассказывает Нолан. Заняв свое место рядом с Эммой, он вдруг вспомнил, как за день до этого их предупредили, что венецианская публика встречает фильмы, которые ей не по нраву, свистом и медленными аплодисментами. «Создатели фильма обычно сидят в королевской ложе, но, несмотря на название, там нет ограждений. Ты с головы до ног открыт, всегда на виду у публики, уйти по-тихому нельзя. Тебя словно выставляют напоказ».

Фильм начался. Нолан прислушивался к каждому шороху и покашливанию зрителей, едва поспевавших за субтитрами. «Смешные моменты не работали. Публика пребывала в полном молчании. Там были преимущественно итальянцы, читавшие субтитры, а шутки в “Помни” во многом заточены под язык. И вот фильм резко заканчивается, и на мгновение я чувствую шок. К концовкам я всегда подхожу одинаково: обрываю сюжет на каком-нибудь интересном месте, создаю напряжение – и тут же завершаю фильм. Следующие несколько секунд зрители сидели в полной тишине. Никто даже не кашлял. И я подумал: “О нет, им не понравилось”. Какую-то пару мгновений я просто не мог представить, что будет дальше. Вообще не мог. По-своему это приятно. Помню, я даже сильно гордился этим ощущением, пускай мне и было очень страшно. А затем зрители массово встали, зааплодировали и все в таком духе. Невероятный прием. Тот день изменил мою жизнь».

* * *

Очень нолановская деталь в очень нолановской сцене: режиссер обратил внимание не на овации, а на тишину перед аплодисментами, когда его судьба висела на волоске. Эти ускользающие секунды были подобны пулям, выпущенным расстрельной командой в рассказе Хорхе Луиса Борхеса «Тайное чудо», где чешский драматург целый год проживает момент своей казни и за это время успевает закончить последнюю пьесу. Гестапо арестовало его по надуманным обвинениям и приговорило к смерти. В назначенный день его выводят во двор, расстрельная команда выстраивается перед ним. Сержант командует «огонь», но тут время останавливается. «На щеке была та же капля, на плите – тень от пчелы, дымок брошенной им сигареты так и не растаял. Прошел еще «день», прежде чем Хладик понял»[49]. Бог услышал его мольбу и даровал писателю время, чтобы тот завершил свою неоконченную трагедию «Враги». Работая по памяти, «он опускал, сокращал, расширял. Иногда останавливался на первоначальном варианте. Ему стали нравиться дворик, казарма; лицо одного из солдат изменило представление о характере Ремерштадта». Наконец пьеса полностью устраивает его, и драматург находит последнюю недостающую деталь – каплю воды, скользящую по его щеке. «Хладик коротко вскрикнул, дернул головой, четыре пули опрокинули его на землю». Расстрельная команда произвела казнь Хладика 29 марта в 9:02 утра. Этот рассказ вдохновит Нолана на «Начало», где весь финальный акт разворачивается, пока фургон в невероятно замедленном времени падает с моста.