Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

Иными словами, одна из задач «Помни» – вызывать дискуссию. Весной 2000 года после триумфального показа в Венеции съемочная группа, включая Нолана и Пирса, собралась на ужин и затем два часа спорила о том, кому из героев можно верить в конце фильма. Нолан был поражен: дебаты продолжались даже спустя два года после завершения съемок. На следующий день состоялась пресс-конференция, где режиссер допустил ошибку – раскрыл свое видение того, кому должна верить публика. «Меня спросили о концовке, и я ответил, что, мол, смысл фильма в том, чтобы зрители сами пришли к разгадке, однако мне как автору было необходимо знать, где правда, и вот в чем она состоит… – вспоминает Нолан. – Я все им рассказал. А после пресс-конференции Джона отвел меня в сторону и сказал: “Никто не запомнит первую половину твоего ответа – про то, что зрители сами должны разобраться в сюжете. Для них важны только твои мысли. Свою трактовку никому нельзя разглашать, потому что тогда из фильма уйдет неопределенность”. И это правда. Для зрителей моя версия всегда будет более значимой, чем их собственная. Чем неизвестность, заложенная в самом фильме. К счастью, в те годы не то чтобы не было интернета, однако он не был настолько распространен, так что не думаю, что мой ответ где-нибудь сохранился. Может, отыщется где-нибудь в архиве на страницах итальянской газеты. Важно, чтобы у режиссера была своя версия событий, но выносить ее на публику не стоит. Когда автор сам не знает, чему верить, у него едва ли получится создать успешное, осмысленное ощущение неоднозначности. Тогда в сюжете возникнут натяжки. А зритель такое сразу чувствует».

Леонард (Гай Пирс) убивает Тедди (Джо Пантолиано) и получает отмщение… или нет? Даже после выхода фильма его создатели расходятся в трактовках.

В своей книге «Семь типов двусмысленности» (1930) литературовед Уильям Эмпсон писал: «Сама по себе двусмысленность не приносит удовлетворения, и к ней не стоит стремиться как к отдельному художественному приему. В каждом конкретном случае двусмысленность должна обосновываться и рождаться из конкретных обстоятельств ситуации». Конечно, Эмпсон не застал времена интернета. В конце 1990-х и начале 2000-х появилась целая волна двусмысленных фильмов: «Криминальное чтиво» (1994), «Двенадцать обезьян» (1995), «Обыкновенные подозреваемые» (1995), «Секреты Лос-Анджелеса» (1997), «Шоу Трумана» (1998), «Матрица» (1999), «Быть Джоном Малковичем» (1999), «Экзистенция» (1999), нолановское «Помни» (2000), «Пробуждение жизни» (2001), «Ванильное небо» (2001), «Донни Дарко» (2001), «Особое мнение» (2002) и «Вечное сияние чистого разума» (2004). Все они разбивают историю на несколько сюжетных линий, используют безумные сюжетные повороты и структуру, где причины и следствия меняются местами; такое кино размывает границу между правдой и вымыслом, а жизнь представляет сном наяву. Как это охарактеризовал Стивен Джонсон[52], сложился «новый микрожанр – фильм-головоломка». Осознанно или нет, но Нолан нащупал ключ к успеху в эпоху информации: в мире, где господствуют спам, фабрики ботов и не требующие подтверждения фейки, наибольшей притягательной силой обладает не знание, а его отсутствие. А ценнее всего – то, что невозможно познать. В каком-то смысле Нолан снял первый в мире фильм, неуязвимый для спойлеров: никто не может в нем разобраться, а уж тем более пересказать другим.

Джо Пантолиано и Гай Пирс обсуждают сценарий.

«Когда я работал над “Преследованием” и “Помни”, в кино было немало фильмов, стремившихся нарушить наше ощущение реальности. “Матрица”, “Бойцовский клуб”, “Шестое чувство”, целая группа фильмов. Каждый из них говорил: “Реальность вывернута наизнанку, не стоит верить своим глазам”. Иногда казалось, будто мы все снимаем один и тот же фильм… Неизвестность меня пугает, в кино и в жизни. И я искренне считаю, что никогда не использовал в своих фильмах двусмысленность просто ради двусмысленности. Я всегда знаю ответ. Но именно об этом говорил Джона: “Да, конечно, ты знаешь ответ, но именно это делает неоднозначность искренней”. Первый же журналист, с которым я обсуждал готовую версию “Помни”, понял историю так же, как и было задумано, как понимал ее я сам. У нас была идентичная трактовка. Потом, конечно, до правды уже никто не додумывался, но мне было важно почувствовать: нет, я не сошел с ума. Правда в фильме действительно есть».

С годами Нолан подметил, что дискуссии вокруг «Помни» устроены любопытным образом. Те, кто полагается на визуальную память, скорее верят Леонарду и его полароидному снимку с надписью «Не верь ему, он лжет», который несколько раз появляется в кадре по ходу фильма. Те же, кто доверяет вербальной памяти, верят и Тедди, который прямым текстом излагает свою версию событий.