Критический эксперимент 2033

Навалилась ещё одна напасть, на самом деле предсказуемая. На Квинта насели женщины, прежде всего девушки и вдовы, но и жёны тоже не отставали. Всем им хотелось соблазнить любовника Венеры. А мужики готовы были его побить при любом подозрении на покушение на «честь» их женщин. Пришлось Квинту громогласно пригрозить проклятием неведомого Бога и Венеры, что на время отпугнуло женщин. Но он понимал, что атаки будут продолжаться. А жена в слезах стала ему жаловаться, что почти все от неё отвернулись и не хотят разговаривать.

— Вот только четыре подружки верные утешают меня, — прохныкала она, прижимаясь к мужу.

Однако Квинт уже заметил, что «верные подружки» норовят то бедром, то грудью к нему прикоснуться и с вожделением на него поглядывают. И он сурово, по-мужски, приказал:

— А этих прогони сама! Они на меня глаз положили и соблазнить пытаются.

С воплями жена выгнала товарок из палатки и упала в объятия мужу:

— Муж мой, что будем делать теперь?

— Жить и крепко любить друг друга! Но жить теперь придётся по-другому.

На следующий день в лагерь прибыл один из старейших сенаторов, консуляр Менений Агриппа. Он был плебеем, пока патриции, присвоив себе исключительное право сенаторствовать и избираться, не причислили всех консуляров-плебеев к патрициям. Народ собрался его выслушать. Неожиданно для всех, Менений начал рассказывать басню, а не говорить о ближайших событиях.

«В те времена, когда не было, как теперь, в человеке все согласовано, но каждый член говорил и решал, как ему вздумается, возмутились другие члены, что всех их старания и усилия идут на потребу желудку; а желудок, спокойно сидя в серёдке, не делает ничего и лишь наслаждается тем, что получает от других. Сговорились тогда члены, чтобы ни рука не подносила пищи ко рту, ни рот не принимал подношения, ни зубы его не разжёвывали. Так, разгневавшись, хотели они смирить желудок голодом, но и сами все, и всё тело вконец исчахли. Тут-то открылось, что и желудок не нерадив, что не только он кормится, но и кормит, потому что от съеденной пищи возникает кровь, которой сильны мы и живы, а желудок равномерно по жилам отдаёт её всем частям тела».

(Тит Ливий, История)

«И сейчас вижу я в нашем Городе такое же нестроение, как в теле в басне. Подумайте сами, разве лучше будет, если каждый будет решать по собственному разумению? «Gens una sumus». (Мы одно племя). И мы найдём способ воссоединиться и укрепить нашу родину».

«Сообщаю, что Сенат и консулы доверили мне совместным эдиктом заключить с вами соглашение к благу нашей Родины и благу нашего народа, такое, которое будет одновременно выполнять два условия: «Salus patriae suprema lex» (Благо отечества — высший закон);

«Salus populi suprema lex», (Благо народа — высший закон). Заключённое соглашение нужно будет подтвердить совместной клятвой моей, трибунов и народа, а после моего возвращения в Рим к ней присоединятся Сенат, консулы и оставшиеся в Риме квириты».

Эта речь вызвала смешанные чувства. Большинство было раздражено: «Надо о деле говорить, а он нас сказочками потчует!» Но довольно значительное меньшинство было согласно, что Менений достаточно точно описал, что произойдёт и с плебеями, и с Римом, если усобица продолжится. Квинт отметил, что Менений пришёл именно с теми полномочиями, которые оговаривались с Вергилием. Трибуны вовремя не навели порядок, и началось хаотическое обсуждение, прерванное предложением Сициния:

— Плебеи, вы ведёте себя недостойно, как какие-то сенаторы, а не как державный народ! Я предлагаю: поблагодарить Менения за его труды, угостить его и предложить ему удалиться из лагеря и подождать где-то вблизи, чтобы завтра после полудня продолжить переговоры.

Неожиданно умеренное и разумное предложение Сициния вызвало единогласные возгласы одобрения, и после угощения посол удалился.

Когда люди Менения покинули лагерь, Сициний вновь поднялся на трибунал.

— «Potior visa est periculosa libertas quieto servitio». (Свобода в опасности лучше рабства в покое). «Quod dubitas, ne feceris!» (Сомневаешься — не делай!) «Praevenire melius est, quam praeveniri». (Лучше опередить, чем опередят тебя). Предлагаю немедленно собраться. В лагере оставить часовых, чтобы отбивали стражи и развели костры, и двинуться на Велитры. Когда римляне узнают об этом, город уже будет наш, мы пригласим туда Менения и будем вести переговоры как независимая равноправная сторона.

На сей раз большинство плебеев, раздражённое сказочкой Менения, было склонно поддержать Сициния. Поэтому Квинт решительно поднялся на трибунал, что задним числом было ему разрешено трибуном Лицинием.