Критический эксперимент 2033

Целых десять сенаторов выдвинули десять разных обвинений против Квинта. Спросили царя Аппия. Тот в молитве высказался: «Melius non incipient, quam desinent». (Лучше не начинать, чем останавливаться на полпути). Услышав эти слова, сенаторы решили вопреки обычному порядку сделать судьями сразу двух консулов, чтобы никто из них не мог опротестовать приговор коллеги ни по одному из десяти обвинений. Консулы послали двух ликторов схватить Квинта и бросить в темницу до суда, но плебеи увидели их, требовательно стучащихся в двери домуса Гладиатора, и сразу помчались за трибунами. Первым успел Сициний, понимавший выигрышность ситуации для него: защитить плебейского героя, несмотря на личное соперничество! Это какой рост престижа в народе! Это избрание на третий срок! Он одним словом остановил ликторов и увёл Квинта к себе в домус.

Два дня до суда Квинт жил в домусе Сициния, а в его домусе управлялась жена. В те времена было совершенно не принято притеснять жён и детей обвиняемого или хватать их в качестве заложников. Даже семья Кориолана спокойно жила в Риме, и на её имущество никто не посягал. Им скорее сочувствовали: глава семейства оказался предателем, подпавшим под власть этой вольской сучки.

Сициний воспользовался случаем, чтобы как следует поговорить с одним из лидеров умеренного крыла плебеев.

— Квинт Гладиатор, теперь у плебеев есть своя военная сила, которой нет ни у патрициев, ни у вольсков, ни у других соседей. Как ты считаешь, пора нам брать власть в Риме или же нужно ещё увеличить число Волков?

— Гай Сциний, сможешь ли ты справиться с властью, которую возьмём? Ведь надо будет не критиковать и отменять приказы, а решать самому.

— Как будто сенаторы с этим хорошо справляются!

— Каждый консул, которого я видел, по отдельности справлялся неплохо.

— А почему же вместе эти люди образуют неразумную толпу?

Квинт улыбнулся. Сициний задал важнейший и принципиальный вопрос.

— «Scientia humana vanitas, ignorantia sit infinitus» (Знания человека ничтожны, невежество бесконечно). Отцы думают, что, решая совместно, они соединяют мудрость свою, а на самом деле складывают ошибки и невежество.

— Так что же, выходит, два консула довольно разумны, потому что их лишь два? А ещё лучше диктатор… или царь.

— Царь Аппий? — решил разрядить шуткой опасный поворот разговора Квинт.

Собеседники расхохотались. Но скрытые амбиции Сициния на секунду выглянули. Он знал, что обет запрещает Квинту быть магистратом. Но он не был уверен, запрещает ли неведомый Бог Гладиатору стать диктатором или царём? После разговора он решил, что скорее всего запрещает, но полной уверенности здесь нет. А ведь Волки — это готовая царская гвардия! И Аттий Туллий наверняка сразу же поддержит своего «зятя», даже головы Кориолана для него не пожалеет. А суд — удобный случай убить обоих консулов и всех опасных сенаторов и провозгласить власть плебеев, то есть Квинта или, если он не может, Сициния.

— Коли тебе твой обет запрещает брать власть, а нам, плебеям, придётся это сделать, то я клянусь следовать твоим советам, если меня посадят на курульное кресло, — решил сделать важнейший ход Сициний. А про себя он добавил мысленную оговорку: «Следовать твоим советам, до тех пор, пока не сочту нужным избавиться от тебя». Во всяком случае, так прочитал его прищуренный взгляд Квинт.

Перед судом, наведя справки, какой приговор готовится, Сициний спросил Квинта:

— Почтенный Квинт Гладиатор, не хотел бы ты уйти в изгнание? Мои люди проводят тебя и защитят, пока ты не пересечёшь границы владений Рима. И твоих Волков тоже позовут.

Квинт наотрез отказался, но только через несколько дней понял, что Сициний пытался самым «благородным» образом избавиться от соперника и принципиального оппонента.

И вот наступил день суда. Квинт поднялся на трибунал, выше его сидели два консула и по очереди выходили десять обвинителей. Было решено, поскольку обвинителей много, что ответчик может говорить сразу после каждого из них, дабы судьи и народ могли сразу оценить обоснованность утверждений истца. Сенаторы построили своё наступление достаточно умело: обвинители выступали примерно в порядке от наиболее лёгкого обвинения к наиболее тяжёлому.

— Квинт Гладиатор забрал себе после взятия Лонгин двух красивейших пленниц. Одну из них знатную, за которую дали большой выкуп. Тем самым он присвоил себе добычу римского народа.

— Римский народ в лице воинов пожаловал мне этих пленниц в качестве награды за доблесть. Консул Коминий подтвердил это решение. А что за Сиянию потом дали большой выкуп… Я уверен, что если бы ты, почтенный отец Нумерий Ларций, обрюхатил бы её, выкуп дали бы ещё вдесятеро больше.

Народ расхохотался, оценив шутку Квинта. Сенатор Ларций скривился от унижения и злости.

— Квинт Гладиатор поклоняется своему неведомому Богу, а не римским богам.