Критика русской истории. «Ни бог, ни царь и ни герой»

Была военная организация, состоявшая исключительно из офицеров, но офицерские кружки были, собственно, группами пропаганды, где читали Лассаля, Маркса и нелегальную литературу и дебатировали политические темы. И хотя организация ставила одной из своих задач «исключительно военное восстание с целью захвата верховной власти», – никаких, даже подготовительных шагов к осуществлению этой задачи найти нельзя. Нельзя указать ни одной воинской части, которая была бы целиком в руках народовольцев – как были отдельные полки или хотя роты в руках декабристов. Были, опять – таки, отдельные офицеры – террористы, как лейтенант Суханов, – вот и всё.

Мы недаром остановились на этом, может быть, «скучном», вопросе – о материальных силах и средствах народовольцев. Этими силами и средствами определялась всецело их тактика, а их тактикой в значительной степени определялась программа Народной воли. Читатель удивится – он привык слышать, что программой определяется тактика, а не наоборот; так должно быть, – но в революции, как и всюду, объективное командует над субъективным.

Мы до сих пор принимали как бы за данное, что Народная воля была партией террористической, и говорили раньше, что заговорщическая тактика всего лучше гармонирует именно с террором. Действительно, без конспирации террор просто невозможен, и почти все заговорщики всех времен и народов не отказывались от этого приема революционной борьбы. Но, кажется, не было ни одного заговора на свете, где к террору, и притом к «центральному террору», т. е. к попыткам цареубийства, сводилась бы в сущности вся или почти вся борьба. «Центральный террор» сам по себе, без других задач и приемов революционной борьбы, является просто бессмыслицей. На место убитого государя станет другой, его наследник, – и дело придется начинать сызнова. А наивность обывательского представления, что власть можно «запугать» террором, прекрасно понимали сами народовольцы: на психологический эффект испуга они рассчитывали только как на минутное средство в решительный момент – в начале народного восстания.

Без этого последнего и помимо него они сами не мыслили террористической тактики. В документе, который мы имеем в виду («Подготовительная работа партии»), «главнейшие задачи» Народной воли являются перед нами в весьма обширном виде: «1) создание центральной боевой организации, способной начать восстание; 2) создание провинциальной революционной организации, способной поддержать восстание; 3) обеспечить восстанию поддержку городских рабочих; 4) подготовить возможность привлечения на свою сторону войска или парализование его деятельности; 5) заручиться сочувствием и содействием интеллигенции – главного источника сил при подготовительной работе; 6) склонить на свою сторону общественное мнение Европы».

Много задач, как видите, – и среди них террор даже не назван, хотя в пункте 1–м он подразумевается. А между тем, к террору свелось на практике все, и никаких попыток вооруженного восстания сделано не было даже 1 марта 1881 года, когда будто бы какие – то рабочие предлагали Перовской увлечь массы на улицу, – из чего, само собою разумеется, не произошло бы ничего. С сорока человеками, без всякой массовой организации, восстания устроить было нельзя, – можно было только о нем говорить, тогда как для бомбистских выступлений, даже для рытья мин и подкопов, достаточно было двух дюжин решившихся пожертвовать собою людей. Но и это лишь при условии сосредоточить работу данной кучки лишь на одной цели. Даже массового террора при наличных силах Исполнительного комитета устроить было нельзя, – «центральный террор», ряд покушений на одно лицо, оставался единственным объективно возможным выходом.

* * *

Революция превратилась в дуэль Исполнительного комитета, с одной стороны, русского правительства – с другой. Покушения, убийства и казни – казни, убийства и покушения наполняют, совсем и без исключения, хронику революционного движения с 1878 по 1881 год. Причем сразу бросается в глаза, что казней было гораздо больше, чем покушений, – неизмеримо больше, чем убийств. С августа 1878 по декабрь 1879 года было казнено семнадцать революционеров, а со стороны правительства за этот промежуток времени пали только двое: харьковский губернатор кн. Кропоткин и шеф жандармов Мезенцев. Тут уже была не «смерть за смерть», а смерть за десять смертей. Желябов правильно резюмировал положение, сказав: «Мы проживаем капитал».

Сосредоточение всех покушений на одном лице – Александре II – еще раз диктовалось объективными условиями: приходилось спешить, чтобы сделать что – нибудь решительное раньше, чем правительство всех переловит и перевешает.